Стрекозов огляделся. Дамкин плавал на середине реки на спине и при этом пел неприличные деревенские частушки:
- По деревне едет трактор,
Тракторист весь светится,
Председатель утопился,
А парторг повесился!
Когда литераторы вернулись в дом деда Пахома, тот уже приготовил на дощатом столе во дворе неприхотливый, но питательный сельский завтрак: картошечку в мундире, свежие овощи с огорода, сваренные вкрутую яйца, только что отнятые у недовольных этим куриц, и, естественно, очередная трехлитровая банка с чистой, как слеза, отравой.
- Ты их что, штампуешь? - спросил Стрекозов.
- Капает себе потихоньку, - скромно сказал дед Пахом и разлил по стаканам.
Друзья сели за стол. Дед Пахом налил.
Не успели они выпить, как раздался громкий стук в калитку.
- Кого там анафема принесла? - спросил дед Пахом, занюхивая выпитый стакан кусочком сала. - Что за привычка ходить в гости не вовремя и без приглашения?
- Пахом Егорович, открывай!
- Ба! - шепотом удивился дед Пахом. - Участковый! Ну-ка, Дамкин, спрячь добро от греха подальше! - и непрошенным гостям: - Сейчас, сейчас!
Дамкин схватил банку самогона и спрятал под стол. Стрекозов убрал со стола стаканы и рассовал их по карманам.
Дед Пахом, кряхтя, добрел до калитки и открыл. Вошли участковый милиционер в форме, но без фуражки, и толстый лысый мужик с лоснящимся от пота лицом. Мужик хмуро осмотрелся и спросил:
- Что, дед Пахом, опять, говорят, самогон гонишь?
- Да вы что? - изумился дед Пахом. - Никакого самогона! Вот, гости из столицы приехали, пьем только молоко!
- А где ж молоко-то? - поинтересовался милиционер.
- Дак корову-то не успел подоить, вы отвлекли!
- Ты это брось, - посоветовал мужик. - Говорят, ты самогон гонишь да продаешь?
- Это хто ж говорит?
- Люди говорят...
- Подождите, - вмешался Стрекозов. - А ты, дядя, кто будешь?
- Я - тутошний председатель. Федор Ильич Тихоходов. А это наш участковый товарищ Внезапнов.
- А мандат у тебя есть?
- Чего? - оторопел председатель.
- Мандат, говорю, есть? - доброжелательно произнес Стрекозов. - Откуда мы знаем, что ты председатель? Может, ты батька Махно?
- Сам ты Махно, - обиделся толстяк и оглянулся на милиционера.
- А вы сами, собственно, кто? - спросил участковый.
- А вы, товарищ милиционер, не вмешивайтесь, - сказал Дамкин. - Вы сегодня не в форме. Фуражечку забыли надеть.
Милиционер схватился за голову и тут же опомнился.
- Документы! Попрошу!
- Какое загадочное построение фразы, - сказал Дамкин Стрекозову. Документы! Попрошу! Заметь, абсолютно непонятно, документы он у нас попросит, или нас у документов. И когда попросит? Завтра? В следующем году? И почему милиционеры обычно такие безграмотные? Чему их в школе милиции обучают?
- Документы! - заорал взбешенный участковый, хватаясь за то место, где у милиционера должна висеть кобура.
- Опомнись, - шепнул дед Пахом. - Это же знаменитые журналисты из Москвы товарищ Дамкин и его товарищ Стрекозов. Они ж про наш колхоз писали в прошлом году в газету 'Путь к социализму'.
- Ап, - подавился председатель и вдруг, действительно, вспомнил, как в прошлом году этот самый Дамкин задавал ему разные вопросы, а этот самый Стрекозов записывал его ответы в пухлый блокнот. Вспомнил, как дал столичным журналистам двадцать пять рублей, чтобы они не заметили прохудившуюся крышу и развалившиеся стены в коровнике, а также новый двухэтажный особняк самого председателя. Вспомнил и перепугался.
- Ну, что ж вы сразу не сказали, гости дорогие! Да мы ж вас со всей душой! Пахом Егорыч, что ж ты не сказал? Мы бы вам хлеб-соль устроили...
Литераторы покровительственно щурились.
- Может, все-таки документы показать? - спросил Дамкин у мента.
- Какие документы! - воскликнул председатель, излучая доброту и гостеприимство. - Мы наших дорогих гостей на руках готовы носить! А участковый у нас вообще без фуражки!
- Э-э, - намекнул Стрекозов. - Мы тут, однако, завтракать собирались. Нам бы все-таки позавтракать.
- Конечно, конечно! - председатель расплылся в улыбке. - Извините, что помешали. Ошибочка, понимаете-ли, вышла!
- Понимаем, - кивнул Дамкин. - Мы все понимаем.
- А за неудобство причиненное позвольте... - лысый председатель смущенно сунул Дамкину в карман мятый червонец.
- Не позволю! - выкатил глаза Дамкин.
- Маловато, - сказал Стрекозов. - Когда так мало дают - это напоминает взятку.
- Подарок, - шепнул председатель, запихивая еще один червонец в карман Стрекозова.
- Подарок - это не меньше тридцати рублей, - заявил Дамкин. - А это взятка, гражданин председатель.
- Но у меня с собой больше нет, - Тихоходов покрылся испариной и смотрел на литераторов жалостно, как побитое животное.
- Ладно, - смилостивился Дамкин. - Червонец будешь должен.
- О чем разговор! - просветлел председатель. - За нами не заржавеет! Приятного аппетита! До свидания!
- Прощайте, - молвил Стрекозов, усаживаясь за стол и доставая стаканы.
Дверь за председателем и участковым закрылась. Дамкин нагнулся под стол за спрятанной банкой. Дед Пахом снова разлил по стаканам.
- За дружбу! - провозгласили литераторы.
Они выпили по стаканчику, закусили.
- Ну, о чем будете писать новый роман? - спросил дед Пахом, громко хрустя соленым огурчиком и заедая его квашеной капустой.
- О том же, о чем и старый, - сказал Стрекозов. - У нас там по плану парикмахер приводит индейцам слона, индейцы - в отпаде, вождь - в отпаде, а парикмахер и новый шериф в суматохе делают ноги, да и слона прихватывают с собой.
- От анафема! - одобрил дед Пахом. - А стихотворение ты утром сочинял, давай что-ли, почитаю.
- Стихотворение... - смутился Стрекозов. - Да я его из-за Дамкина записать не успел, а теперь забыл.
- Ну вот, - обиделся Дамкин. - Всегда во всем Дамкин виноват!
- Да ничо! - сказал дед Пахом. - А еще вы вроде собирались роман про сельскую жизнь оформить?
- О! Это мы запросто! - похвастался Дамкин. - Надо только впечатлений набраться!
- Какие у вас тут впечатления? - спросил Стрекозов.
- Да какие у нас в задницу впечатления! - воскликнул дед Пахом. - Одна анафема, да и только! Вот сено можно покосить... Корову подоить...
- Корову - это можно! - сказал Дамкин, уплетая картошку. - Ты, дед, будешь доить, а мы молочка
