Бендера. Не хотите написать его в соавторстве? осведомился он у литераторов.
- Не хотим, - сознался Дамкин. - Про Остапа Бендера можете писать сколько угодно, хотя, я думаю, Ильф и Петров в гробу перевернутся, и не раз. Но им повезло, они умерли, им уже по-фигу. А вот использовать нашего любимого героя Билла Штоффа в своих романах...
- Да я не знал, что это ваш герой! - воскликнул Рашид Ломтиков. - Мне попалась книжка, переписанная от руки, фамилий авторов на ней не стояло. Я подумал, что это народное творчество, как анекдоты.
- Ага, народное! - сказал Стрекозов. - Так можно Пушкина от руки переписать, фамилию Александра Сергеевича не указывать, отдать рукопись соседу, потом взять у него снова - и это будет называться 'народное творчество'.
- Да ладно вам, ребята, чего вы ко мне прицепились? - искренне удивился Ломтиков. - Я прочитал ваш роман, мне он понравился, я написал продолжение. Вы же ничего не имеете против?
- Действительно, зачем спорить из-за какой-то ерунды? - примирительно проговорила Машенька. - Сергей, наливай!
Сергей выстрелил пробкой шампанского, девушки восторженно завизжали, подставляя фужеры.
- За Машу! - провозгласил Сергей. - Кстати, Рашид, твоя книжка про Билла Штоффа выходит в издательстве 'Популярная литература'.
- Классно! - обрадовался Ломтиков. - С меня всем присутствующим по экземпляру с автографом! Сергей, передай папе огромное спасибо!
- Какому папе? - спросил Дамкин у Машеньки. - Крестному отцу?
- Папа у Сергея - директор издательства 'Популярная литература', пояснила Маша.
- Ясно, - молвил Дамкин. - Теперь понятно, почему у этого крутого поэта выходит книжка его стихов.
- Ты кушай, - сказал Стрекозов, накладывая соавтору салата. - Вон, смотри, крабы! Я думал, они вымерли в прошлом веке!
Дамкин подцепил на вилку крабье мясо и, сунув в рот, начал с чавканьем пережевывать. Стрекозов налил другу коньяка.
- Кстати, - шепотом заметил он. - Не перевелись еще нормальные люди в этой стране. Вон какой финик Ломтикову под глаз поставили!
- И правильно, - одобрил Дамкин, пожирая одну за другой шпроты из банки. - Надо было бы еще и второй глаз подбить для симметрии!
- Не злобствуй, - одернул его Стрекозов. - Что еще остается бедному Ломтикову, если он ничего своего придумать не может?
- Литераторы! - неожиданно обратилась к ним девушка Таня, словно это был для нее вопрос жизни и смерти. - Вы неправильно едите!
Дамкин чуть не подавился.
- В каком это смысле?
- Воспитанные люди во время трапезы пользуются ножом и вилкой. Нож надо держать в правой руке, вилку - в левой, - научила девушка. - И чавкать, как это делает Дамкин, за столом неприлично.
- С ума сойти! - поразился Стрекозов и послушно последовал ее совету.
Его попытка использовать одновременно нож и вилку привела к тому, что здоровенный кусок мяса неожиданно подпрыгнул и отлетел прямо в стакан Танечки, в котором пускало пузырьки венгерское шампанское.
- Пардон, - извинился Стрекозов. - Не ожидал!
- Дамкин! - командным тоном обратилась к литератору стриженная Люба. Почитайте лучше стихи. Что- нибудь душевное!
Дамкин послушно проглотил полбутерброда и встал, едва не опрокинув на себя тарелку. Набрав в грудь воздуха и протянув правую руку с рюмкой далеко в сторону, он начал звучно и твердо:
- Воробушек на ветке нагадил спозаранку,
Зачем-то смотрит добро и ласково в глаза,
А я иду по лесу, везу с собою санки,
Какая здесь природа и русская зима!
- Неплохо, но слабовато, - важно бросил поэт Сергей. - Нельзя писать стихи так несерьезно. В конце концов, мы используем язык Пушкина, язык Рождественского... Лично я пишу стихи иначе: лучше, умнее, интеллигентнее...
- Я бы с удовольствием послушал, - предложил Стрекозов.
- Да я ни одного своего стихотворения не помню. Вот выйдет книжка, тогда из нее и почитаю.
- Ребята, может, кино посмотрим? - предложила Маша. - У меня родители из загранки привезли свежего Феллини!
- Да, Феллини - это класс! - сказал Гена. - От 'Казановы Феллини' я просто балдею!
- А я очень люблю 'Рим Феллини'! - восторженно поддержал его Сергей. Три раза смотрел. Какая режиссура! Какая игра актеров!
- Литераторы, а вы как относитесь к Феллини?
- Равнодушно, - буркнул Дамкин.
- Мы с Дамкиным редко ходим в кинотеатры, - объяснил Стрекозов.
- А разве у вас нет дома видеомагнитофона?
- У нас и телевизора нет, - сказал Стрекозов. - Поэтому мы не смотрели ни 'Рим Феллини', ни его же 'Париж', 'Лондон', 'Пекин' и 'Урюпинск'.
- Ребята, надо выпить! - предложила Машенька, переводя разговор в другое русло.
- Давайте выпьем за людей искусства! - подняла тост Оленька, сделав одухотворенное лицо.
- Ура! За Феллини! - отозвались все.
Гости налили, чокнулись и выпили.
- Давайте, я прочитаю пару глав из моего романа, - предложил Ломтиков, доставая из внутреннего кармана пиджака заранее приготовленные листы бумаги.
Гости радостно оживились.
Ломтиков принял картинную позу и, время от времени заикаясь и прокашливаясь, начал читать. Абсолютно тупой сюжет повествовал о том, как Билл Штофф, скрываясь от шерифа, попал на Кубу, где познакомился с Фиделем Кастро. Встречающиеся в тексте бородатые анекдоты вызывали у слушателей истерический смех, лишь Дамкин и Стрекозов сидели молча.
- Стрекозов, меня сейчас стошнит, - шепнул Дамкин на ухо соавтору.
- Аналогично, - отозвался Стрекозов.
Ломтиков разошелся. Было видно, что ему самому нравится себя слушать. Он читал около часа. Билл Штофф пообщался с Чапаевым и Петькой, обвел вокруг пальца Шерлока Холмса с доктором Ватсоном, ограбил Сбербанк СССР в городе Воронеже. Фантазия Ломтикова была неисчерпаема. Терпение слушателей тоже. Дамкин ушел на кухню курить. Стрекозов еще некоторое время слушал, а потом отключился и флегматично начал доедать салат из кальмаров, запивая баночным пивом, упаковку которого он обнаружил в японском холодильнике, стоящем в коридоре, когда ходил в туалет. Дамкин вернулся с кухни в прескверном расположении духа.
- Я что-то не пойму, - раздраженно сказал он Стрекозову. - Кто здесь известные писатели, авторы 'Билла Штоффа', мы или этот графоман?
- Каждый сам выбирает для себя писателей, - равнодушно бросил Стрекозов. - Когда ты читал наш рассказ, эти друзья не поняли ни одной шутки. Зато над остротами Ломтикова они ржут, как лошади господина Пржевальского. Особенно им нравятся места, где шериф громко пукает или падает лицом в навоз. Эта публика обожает слово 'Задница' и другие подобные слова. А слово на букву 'Г' наш в кавычках 'соавтор' повторил уже сорок восемь раз. Я считал. Вот как надо писать, Дамкин. Учись, пока Ломтиков жив!
- Экое чмо! - в сердцах выругался Дамкин и приложился к банке пива.
- Зато пиво вкусное, - резонно отметил Стрекозов.
Наконец, Ломтиков дочитал последний лист.
- Дальше я пока не написал, - скромно потупился он. - Теперь пусть Дамкин и Стрекозов почитают.
