Если майор Дональд не ошибался во времени, он позвонил в Тернхаус еще раз, спустя примерно полчаса после этого, чтобы сказать, что говорить с герцогом Гамильтоном хочет не просто задержанный пилот, а Рудольф Гесс. По словам Джеймса Дугласа-Гамильтона, дежурный летчик сообщение в такой форме не передал, 'вероятно, потому, что оно казалось неправдоподобным'.
Источника для подтверждения этого он не называет, тем более что в одном из писем к Ильзе этот факт частично опровергается. Герцога Гамильтона, писал он, тоже уведомили о 'странном сходстве' с Гессом.
Как видно из отчетов, имеющихся в открытых папках по делу задержания Гесса, самым странным и наиболее многозначительным в этом эпизоде было поведение герцога Гамильтона; подобно собаке Шерлока Холмса, которая не лаяла по ночам, он ничего не предпринимал.
Вопрос по этому поводу поставил в конце месяца полковник Файербрейс, руководитель разведывательной секции Генерального штаба Шотландского командования: 'Если правда, что власти ВВС были информированы до 01.00/11-го о том, что важный пленник хотел сделать им заявление, их пассивность неуместна, ввиду того, что задержанный мог иметь для передачи важную оперативную информацию. Можно предположить, что решение ничего до утра не делать было принято командиром крыла герцогом Гамильтоном не случайно, в связи с чем он не бросился сломя голову к месту происшествия, как сделал бы при обычных обстоятельствах'.
Следует вспомнить, что в то воскресенье, 10 мая, Гамильтон отправил полковнику Блэкфорду в воздушную разведку письмо о возможном отъезде в Лиссабон для встречи с Альбрехтом Хаусхофером. После полудня того же числа он вылетел на «Харрикейне» из Тернхауса на Дремский аэродром, близ Норт- Берика в заливе Фирт-оф-Форт, где над заливом проводил тренировочный ближний бой со своим заместителем, о чем свидетельствует Джеймс Лизор. В записях тернхаусского подразделения ВВС какие- либо данные о патрулях не сохранились, но в книге регистрации операций 603-й эскадрильи имеется запись о борте «Б», летевшем 10 мая из Тернхауса в Дрем, и об «А», летевшем из Дрема в Тернхаус.
В тот вечер Гамильтон находился на дежурстве на командном пункте Тернхауса и наблюдал за небом, когда в секторе под ним был обнаружен 'Рейд Х42', уходивший в сторону моря. Таким образом, он не нес ответственности за принятые действия. Обнаружить, какие действия были приняты на базе, отвечавшей за указанный сектор, Эклингтон ВВС, невозможно, поскольку журнал регистрации операций оказался мало информативным документом. О патрулировании и о боевых вылазках записей не было. Следует вспомнить, что в регистрационном журнале 13-й группы Устонского подразделения ВВС говорилось о '72 Уайт' [двух 'Спитфайрах'], получивших боевое задание и обследовавших Фармские острова Холи-Айленд', но из журнала 72-й эскадрильи явствует, что никаких «Спитфайров» в то время в воздухе не было. Однако, когда выяснилось, что мишень раздвоилась, на перехват «42J» в Эклингтоне был поднят один «Спитфайр» — он был один ввиду того, что солнце уже зашло, а в темноте два «Спитфайра» не смогли бы оставаться вместе на длительной вылазке. «42J» вошел в сектор как раз в тот момент, когда пересек Шотландские холмы, но поскольку он направлялся к Глазго, ему на перехват из Эйра поднял «Дефайант» Гектор Мак-Лин, отвечавший на западном побережье за воздушное пространство Престика и Эйра. Журнальные записи, какими бы скудными не были, и сообщения тех, кто принимал непосредственное участие в действиях, опровергают последующее заявление, поступившее из Тернхауса, о том, что были приняты 'нормальные действия', 'чтобы перехватить и сбить вражеский самолет'. К примеру, пилот «Спитфайра» из Эклингтона, поднятый по тревоге в 10.20, Морис Покок, твердо убежден, что был отправлен на перехват и уничтожение нарушителя. Заявление из Тернхауса является сомнительным уже потому, что поступило из Тернхауса, а эта база не имела к инциденту никакого отношения. Если Гесс и Гамильтон договорились обо всем, наподобие того, как это было сделано на базе ВВС в Лимпе для «Кондора» Баура с Гитлером на борту (на 10 мая договоренность все еще оставалась в силе), Гесс совершил приземление не в том секторе. Гамильтон мог только наблюдать, в то время как другие пытались совершить перехват. Можно предположить, что неспроста Гамильтон совершал днем вылет над заливом Форт, неспроста в тот вечер дежурил на командном пункте. Возможно, он ждал Гесса. Но это только предположение.
Достоверно и непонятно другое — последовавший с его стороны отказ взглянуть на неизвестного пилота самому и позволить взглянуть на него своему офицеру дознания, Бенсону, хотя, по многочисленным данным, летчик настаивал на встрече и утверждал, что имеет важное послание. Это противоречило не только принципам следственных органов, но и здравому смыслу. Даже если принять во внимание, что Гамильтон был изнурен несколькими днями неусыпного бдения в своем секторе, он мог послать на место Бенсона или попросить разузнать обо всем кого-нибудь с базы ВВС Эбботсинча или Эйра. В тот момент, когда он закончил дежурство и ушел домой спать, Лондон подвергся жестокому воздушному налету, оказавшемуся на ту дату самым разрушительным из всех. Задержанный летчик мог обладать жизненно важной информацией. Скорее всего, пассивность Гамильтона была намеренной, не исключена возможность и того, что о случившемся он поставил в известность Шолто Дугласа из штаба командования истребителей и получил приказ до утра никаких действий не предпринимать. Это могло бы объяснить и тот факт, что база ВВС в Эбботсинче, получив после 12.15 ночи предупреждение из Глазго, на него не отреагировала и своего офицера на место не послала.
Не приходится сомневаться, что Черчилль, Кадоган, а также, вероятно, Стюарт Мензис, Тар Робертсон, Бойль из воздушной разведки и Шолто Дуглас в ту ночь когото ждали. Это ясно из событий следующего дня. И если верить замечательной истории, рассказанной тогдашним секретарем профсоюза транспортных и неквалифицированных рабочих Йоркширской зоны, Альбертом Джеймсом Хейлом, ждали они Гесса. Сообщение Хейла было опубликовано в 'Йоркшир Пост' в 1969 году. Он утверждал, что 9 мая, примерно в середине дня, ему позвонил Эрнст Бевин, министр труда в правительстве Черчилля и попросил вечером, в 6.30, приехать в здание муниципалитета Шеффилда; там он (Бевин) должен был выступить с обращением к региональной конференции, но ему срочно нужно было переговорить с Хейлом. Когда Хейл появился, он отвел его в отдельную комнату и показал закодированное сообщение, которое, как он сказал, только что получил от одного из своих информаторов из промышленных кругов Германии. Этот шифр придумал Хейл, когда был секретарем движения 'Нет войне' Южного Уэлса; он обучил ему одну лондонскую девушку, ставшую 'информатором из промышленных кругов', на которого ссылался Бевин. Из расшифровки послания следовало, что в Британию для встречи с герцогом Гамильтоном вылетел Гесс. Но Хейл попросил дать ему время, чтобы убедиться. После того, как Бевин закончил выступление, они собрались в гостиничном номере в Лидсе, и Хейл подтвердил, что Гесс действительно собирается лететь к Гамильтону с мирными предложениями. Бевин тотчас позвонил Черчиллю. Хейл, частично слышавший разговор, решил, что Черчилль воспринял все как шутку.
На другое утро в 9.30 Хейл снова увиделся с Бевином и узнал, что Гесс приземлился в Шотландии; но эту информацию нужно было хранить в строжайшем секрете. Понятно, что утром 10 мая в Шотландии Гесс не приземлялся. Однако не исключена возможность, что Хейл перепутал даты; он говорил о событии почти тридцатилетней давности. Возможно, он отнял день от известной даты приземления, 10 мая, решив, что Бевин позвал его расшифровать донесение за день до этого, то есть 9 мая. На самом деле Бевин выступал в Лидсе в субботу вечером, 10 мая, он просил мужчин пенсионного возраста принять участие в сельскохозяйственных дренажных работах и внести вклад в битву за Атлантику, подготовив под сельскохозяйственные нужды миллион дополнительных акров. Таким образом, если сместить даты Хейла на один день вперед, его сообщение становится вполне правдоподобным — с другой стороны, зачем профсоюзному деятелю придумывать столь невероятную историю?
Если принять в расчет его сообщение, получается, что не только Черчилль ожидал прибытия Гесса, но и герцог Гамильтон знал, что на одиночном «Ме-110» прилетел не кто иной, как Гесс, но ничего не сделал, потому что в воскресенье, 11 мая (если мы сместим дату Хейла на день вперед), в 9.30 утра, когда Бевин сказал Хейлу о приземлении Гесса в Шотландии, Гамильтон еще не посетил казармы Мэрихилла, чтобы увидеться с Гессом.
Удивительно другое: как лондонская девушка, 'информатор Бовина из промышленных кругов' Германии, вернее, его посредник с настоящим информатором, или ее источник узнали один из двух наиболее хранимых секретов нацистской Германии — второй касался истинной даты начала операции «Барбаросса». Вероятнее всего, источник информации находился на заводе Мессершмитта в Аугсбурге, возможно, им был сам Вилли Мессершмитт или другой человек, приближенный к Герингу. Мессершмитт и Геринг хотели мира с Великобританией в такой же степени, как Гесс; оба должны были знать дату события; предполагается, что
