водителя за нарушение правил, еще двоих — за техническую неисправность машин и дал взбучку компании подростков, набившихся в малолитражку.
Потом он целый час просматривал ящики с досье, накопившимися за тринадцать лет службы Клея в полиции. Ему попалось даже заявление Клея о приеме на работу, но никаких зацепок по делу о краже он не нашел.
— Послушай, Джон, — обратился Ник к одному из полицейских, — у тебя остались какие-нибудь дела, которые вел Клей? Мне надо проверить одного парня. Может, у Клея была какая-нибудь о нем информация.
— Все дела Клея отправлены в архив, кроме дела о большой краже в домике того богатого бездельника, что приезжал сюда рыбачить. Этот «домик» больше, чем весь мой дом, — криво усмехнулся полицейский. — Говорят, его папаша разбогател на туалетной бумаге — подумать только.
— Похоже, мне ничего не найти, — заключил Ник, почесав в затылке.
А ведь шериф сказал, что Клей не занимался кражами!
Пора было идти к Стефани. На двери магазина уже висела табличка «закрыто», поэтому он обошел кругом и постучал в заднюю дверь.
Она ждала его.
Ему надо расспросить ее о Клее. Должна же была жена после стольких лет совместной жизни заметить, что поведение мужа изменилось за несколько недель до его смерти.
Стефани допрос не понравится, но, что поделаешь, такова жизнь, и это его работа.
— Как тебе ланч? — с деланной улыбкой осведомилась Стефани. Она села на свое место за письменным столом, как бы воздвигая между ними барьер. Она уже предвкушала, как с ним разделается.
— Понравился. В этом ресторане отличная кухня.
— И прекрасный вид, верно?
Ник бросил на нее пытливый взгляд, и его чувственный рот расплылся в широчайшей улыбке.
— Ага.
У нее было сильное желание запустить в него дыроколом.
— Если ты еще раз начнешь врать, намекая, что между нами что-то есть, я сдеру с тебя шкуру и прибью ее к воротам сарая.
— Я врал? Когда это? — с невинным видом изумился Ник.
— Сегодня в ресторане. Ты дал понять, что проведешь ночь на ранчо.
— Ну и что?
— Это прозвучало так, — взорвалась она, не выдержав его невозмутимого тона, — как будто мы с тобой… мы с тобой… — никак не могла закончить фразу Стефани.
— Живем? — предположил он, чуть приподняв брови. — А ты ему не сказала, что это не так?
— Нет, — ответила она, помедлив.
— Почему же? — Ник посмотрел на нее с чувством мужского превосходства.
— Его это не касается. И вообще я думала, что ты ведешь негласное расследование.
— Так оно и есть. Спасибо за то, что, даже рискуя своей репутацией, ты меня не выдала. Ты встречаешься с ним уже во второй раз, — добавил он.
— Это были деловые встречи.
— Ну да, деловые, — цинично усмехнулся он.
Стефани видела, что в глубине его темных глаз таится страдание, на которое она обрекла его много лет назад. На мгновение она попыталась представить себе, как сложилась бы ее жизнь с этим человеком, и ей стало невыносимо больно. Видимо, не только Нику надо наконец забыть прошлое.
— А какое у тебя ко мне дело?
— Расскажи, как вел себя Клей незадолго до своей смерти?
— Что ты имеешь в виду? — Стефани удивилась вопросу, но задумалась.
— Не заметила ли ты в нем каких-либо перемен, в его привычках, в распорядке дня?
— Нет.
— Он не стал раздражительным, молчаливым, замкнутым?
— Нет. — Тон ее становился все более резким, по мере того как она вспоминала те последние в жизни Клея недели.
— У него не появились вдруг лишние деньги? Он не стал чаще приглашать тебя в ресторан? Может, он покупал вещи, которые вы раньше не могли себе позволить?
Стефани вспомнила, как была удивлена неожиданной покупкой Клеем стиральной машины за месяц до его смерти.
— Нет, — ответила она слишком быстро.
Это не ускользнуло от внимания Ника, и ему стало жалко Стефани, но он должен выяснить все до конца.
— Если ты хочешь, чтобы я все распутал и реабилитировал Клея в глазах Дуги, мне надо знать всю правду, Стефани.
— Клей купил новую стиральную машину, — рассердилась она на Ника за то, что он заставил ее усомниться в честности мужа.
— Это я знаю. Он купил ее на деньги, выигранные в тотализаторе на Суперкубке.
— Клей стал раздражительным, потому что бросил курить. И мы поссорились, — вырвалось у нее, но было уже поздно.
— Из-за чего?
— Неважно.
— Позволь мне решать, что важно, а что нет.
— Из-за того, что я не успела выстирать носки, которые положено надевать с формой. Я сказала, если он купил эту чертову стиральную машину, может и сам выстирать свои носки.
Стефани закрыла глаза и вспомнила, каким рассерженным и враждебным было тогда выражение лица Клея. Вспомнила и свою обиду на него за то, что он упрямо не хотел признавать ее право иметь собственное дело.
Ник протянул руку, погладил Стефани по волосам и сказал хриплым голосом:
— Успокойся.
— Я всегда буду сожалеть об этой глупой ссоре, из-за которой он даже уехал раньше из дома. И умер…
— Он погиб из-за какого-то полоумного, у которого был пистолет.
— Он уехал, потому что я сорвалась и…
— Это он сорвался. Нечего было устраивать скандал из-за пустяков.
— Я знаю, но от этого мне не становится легче. Дуги сидел за столом и был страшно напуган. Мы никогда при нем не ссорились, а тут орали друг на друга, не обращая на него внимания.
— А потом Клей ушел с гордо поднятой головой и… умер как герой. — Тон Ника стал холодным и резким. — А ты решила искупить свою вину и стать заложницей памяти о нем.
— Вовсе нет, — покачала она головой. — Я чувствовала себя виноватой, что люблю свою работу, что ставлю ее выше заботы о нем. Я его любила, хотя никогда ему об этом не говорила.
— Но он-то об этом знал. Не проходило дня, чтобы он не говорил о тебе. Он гордился тобой. Ты была самой умной, самой сексуальной, самой лучшей, и ты была его женой. Мы все ему завидовали. У меня к тебе будет еще несколько вопросов.
— Может, хватит?
— Нет, не хватит. Мне надо обыскать не только конюшню и сарай, но и дом, просмотреть одежду Клея и все его личные вещи. Ты, наверно, все сохранила?
— Почти все, только костюмы отдала в приют для престарелых.
— Можно мне приступить завтра утром?
— Хорошо. Я оставлю дверь незапертой.
— Я буду ночевать на ранчо.
