право боя юнцу еще моложе себя! Мне стало так жаль это красивое лицо, которое через минуту зальется кровью и синяками.
— Стой, никуда ты не пойдешь! Ты подумай, как мы, две девушки вас отсюда потащим, — я крепко взяла его за руку, приняв решение уж его-то ни за что не выпустить в эту мясорубку.
Сероглазый удивленно глянул вниз, на мою руку, как будто это было чем-то сверхъестественным, шагнул мне навстречу и, мягко освобождаясь, словно от хрупкой паутины, чтобы не дай бог не повредить, радостно сообщил:
— Все в порядке, это даже забавно будет, — и улыбнулся своей широчайшей искренней улыбкой, полной такой уверенности и жизни… Мои пальцы разжались, выпуская и без того уже свободную ладонь.
Новый участник, не обращая ни на кого внимания, быстро запрыгнул на помост и, не раздеваясь, шагнул к булыжнику. Зазывала участливо склонился перед ним в подобии приветствия. Тот тряхнул головой, отмахиваясь, как от насекомого. И опять я напутала с цветом его волос. Теперь они были бронзовые, переливающиеся на солнце.
Собранный и сосредоточенный Сероглазый чуть возмужал и повзрослел, но казался не менее хрупким на фоне квадратных челюстей.
Какой кошмар! В моей голове творился полный сумбур. Мне хотелось кричать, чтобы не поранили эту прекрасную белозубую улыбку. Такое нельзя отправлять на наковальню. Я готова была сама оказаться там, лишь бы защитить это радостное лицо, предвкушающее драку. Но вместо этого застыла внизу, беспомощно сжимая руки в кулаки.
Вскоре раздался сигнал начала боя. Толпа хлынула поближе к помосту.
Следующие несколько секунд толпу накрыла тишина, люди соображали, что именно произошло. Мало кто уловил суть действа и теперь переваривал увиденное.
Бой начался. Сероглазый увернулся от кувалды-кулака, перекатился под ней и сзади нанес сильный удар по ногам противника. Потом подскочил и нанес летящему вниз булыжнику удар то ли по голове, то ли по шее. На помост скала опустился уже без сознания.
Молча толпа созерцала груду мяса, лежащую на помосте. Зазывала тихо подошел и проверил лежащего.
— Через пару часов придет в себя, — Сероглазый обратился к Зазывале, — право боя он передать никому не может. Так ведь? — тот растерянно кивнул в ответ.
Тут толпу прорвало, она истерично орала и свистела. И мы с Таюшкой орали вместе со всеми, выпуская свой страх и торжество победы.
Победитель забрал стоящую шкатулку с призом и спрыгнул с помоста, улыбаясь уголками губ. Кинув ее Таюшке, подхватил Кирда, и мы заковыляли прочь.
Кирд отлеживался 2 дня. О происшедшем никто никому не сказал, просто парень решил побороться и получил свое.
В шкатулке оказалось симпатичное ожерелье, которое Таюша молча протянула мне.
— Ты чего? Он же для тебя старался.
— А говоришь, я — дуреха. Неужели ты думаешь, он с нами все время возился из-за меня? Да у него таких как я… и было, и будет еще.
Я молчала. Может, и было подозрение, но он все к Таюшке лез. И она ему так радовалась все время.
— Да с чего ты взяла это? Он же с тобой все время заигрывает.
— Угу, а смотрит на тебя. Глаза-то раскрой.
— Ты же не знаешь…
— Знаю. Теперь точно знаю.
— Таюш, не мой это вариант! Может я и слепая, но только потому, что не мое. Красивый он, правда, интересно с ним, весело, но не для меня. В другое время, в другом месте может быть…
— Ну не знаю, твой или не твой, но что не мой — это точно, — она грустно улыбнулась.
— Может, ошибаешься… Раз он так тебе нравится… Он же за всеми ухлестывает, — я пыталась поднять ей настроение.
— Пока ты рядом — да, за всеми, а как уходишь, он как в воду опущенный. Неинтересно ему с нами. Нравится, да. Сильно понравился, даже своего забыла. Все отдать хотела. Только тут ты ошиблась…
— В чем?
— Вечером когда эльфы пели, так за душу взяли. Я к нему тогда пришла. Он меня по голове погладил и сказал спать идти. Вот так…
Мы тихо сидели рядом.
— А что теперь?
— Да что теперь? Вернусь к своему… опытной… — Таюшка пожала плечами и вдруг прыснула. — Повеса, говоришь! Даже девчонку ублажить не смог! Спать отправил!
Вечером мы проезжали большое село, и семейство моих попутчиков сошло.
Мы тихо попрощались с Таюшкой. К Кирду она заходить не стала.
— Ты ему привет от меня передавай и выздоровления скорейшего. — Она помялась. — Скажи, все- таки научил он меня уму-разуму. И спасибо, что тогда спать отправил…
— Передам.
Обоз потихоньку редел, до Тарвина оставалось 3 дня пути.
После прощания с моим попутным семейством, меня охватила грусть. Вся наша кампания развалилась. Девушки сошли накануне. А парень и того раньше. Голова, свободная от вечной болтовни, вновь вернулась к своим проблемам, о которых думать вовсе не хотелось. Еще три дня, потом буду соображать, что делать. Чего сейчас-то голову ломать?
Я тряхнула волосами, прогоняя мысли, и зашагала навестить припечатанного Кирда.
Возле фургона, столкнулась носом с Самиром, что-то деловито обсуждающим с двумя эльфами.
— Можно Кирда навестить? — я сделала самое невинное выражение лица. Отец вроде был не удивлен. Кивнул головой на фургон. Заглянул внутрь и громко крикнул: «К тебе пришли тут!». Потом обернулся ко мне:
— Залезай.
Я робко протиснулась мимо замолчавших эльфов и полезла наверх.
Фургон Самира разительно отличался от всех остальных. Просторный и широкий, как и все, он был застелен большим пушистым ковром вместо сена. Глубоко внутри стоял небольшой столик с кучей бумажек и шкатулкой. Пара сундуков и две просторные лежанки дополняли картину. На одной из них, у стены, под натянутым до подбородка покрывалом тяжело дышал бледный Кирд.
У меня в груди все опустилось. Я так надеялась, что ничем серьезным его безрассудство не закончится, а тут такое. Я тихонько подошла и села рядом. Как же ему плохо, если он даже от крика Самира не проснулся. По его симпатичному лицу разошлась опухоль от разбитого носа, а у глаз появилась синева. Дыхание его стало еще чаще, изредка из груди вырывались хрипы. Я ласково положила ему руку на лоб, убрала непокорный чуб. Горячим лоб не был. Мокрым тоже.
Так я просидела несколько минут, поглаживая его по голове и ругая себя, что отпустила на помост. Надо было останавливать, чем угодно останавливать. А теперь еще инвалидом останется. Потом присмотрелась к его лицу повнимательнее. Глаза под веками сильно бегали. Веки подергивались, а лоб начал мокнуть под моей опущенной на него ладонью. Догадка мелькнула у меня в голове.
— Кирд, — на всякий случай я очень тихо позвала его, — если ты, засранец такой, сейчас не прекратишь притворяться, я тебе по носу еще раз заеду.
Это была всего лишь догадка, и, по большому счету, я думала, что он даже не проснется. Но уголки его губ поползли вверх и растянулись в наглой улыбке.
— Ах, ты… я-то думала тебе совсем плохо. — я резко отодвинулась от него, щелкнув по лбу, — разве можно так с людьми играть? В следующий раз подыхать будешь, никто не придет.
— Ну а что, мне тебя стонами и жалобами встречать? — довольный парень потянулся под покрывалом
