номер «Пионерской правды», где есть такие строчки: «По инициативе Юрия Барабаша школьники провели сбор металлолома...» «Почему-то именно Юру выделили, — говорит мама. — Наверное, из-за его любви обращать на себя внимание».
Юрина дружба с ребятами из детского дома не подпадала ни под какие пионерско-комсомольские графы о шефстве. О жалости здесь речи нет. Просто — люди — добрые:
Это уже потом, после спетой светло и с достоинством Петлюриной «Люди, помогите...» появилась издевательски-ироничная «Поможите, пожалуйста» группы «Ногу Свело!» Что уж говорить об электричками и метрополитеном растиражированных, монотонных, зазубренных «оригиналах»! А Петлюра, в отличие от них, не был заунывен.
Детдомовцы нравились ему — видимо, вольностью, свободой, независимостью. У всех есть папы-мамы, а эти пацаны как бы сами по себе, как взрослые. Ребята часто забегали к Юре. Бывало, придет мама днем домой, а у сына гости. «Открываю дверь, а они сидят, кушают. Скромные такие, стеснительные. Увидели меня, сразу руки со стола убрали, встали и — по швам. Юра мне: «Уйди, мама, уйди!» Я тут же делаю вид, будто на минутку домой забежала и потихоньку ухожу».
Часто случалось такое: подходит Юра к маме, говорит: «Там пацаны есть хотят. Ты собери им че-го- нибудь». На предложение матери поесть дома, а потом угостить ребят, сын отвечал: «Мама, это несправедливо. Я тут буду все домашнее есть, а пацаны — казенное? Нет, лучше я там с ними и поем».
В те, еще советские времена, с вещами было плохо, а Тамара Сергеевна вязала. Возьмет в руки спицы, глядь, и свитер готов для сына. Тот пару раз оденет, а через неделю вещи уже нет. «Мам, да я его пацану отдал, у него отец и мать пьют, совсем ничего ему не покупают, а ты мне еще свяжешь». Юра и сам вязал. Была у них в школе ярмарка в помощь детям из малообеспеченных семей. Тамара Сергеевна показала сыну, как вяжутся рукавички на кухню, Так их у него взрослые — учителя раскупили, как это часто бывало с действительно хорошими и полезными вещами.
Однажды Тамара Сергеевна обнаружила на чердаке дома их простыню. Подумала: «Юра, что ли, загорал?» Оказалось, бездомные мальчишки обосновались на ночлег. Собрали мать с сыном авоську с провизией, подвесили на чердаке, но на следующую ночь ребята не пришли. А соседка еще хотела милицию вызвать. «Мама, не допусти!
— умолял Юра. — Эти пацаны и так несчастные. Их из детдома выпустят после 8-го класса и «до свидания»!»
Итак, человек, чей песенный образ ассоциировался у слушателей с сиротой из приюта, бродя-гой- странником, босяком, пацаном с «малолетки», сам изначально не был ни тем, ни другим, ни третьим. Но, как ни странно, путь Петлюры в музыку начался во многом благодаря босякам. И еще
— собственной доброте душевной и, конечно же, маме, купившей ему первую гитару.
Тамаре Сергеевне Барабаш, родившейся в семье музыканта, и в голову не приходило, что ее сын станет артистом, да еще известным. Музыкальные надежды связывались со старшей сестрой Юры Лолитой. «Юра был такой шалун, непоседа, что я и подумать не могла, что он заинтересуется музыкой. Но на 14-летие все же подарила ему гитару». Гитара называлась «Ленинград», стоила по тем временам недешево — 55 рублей. Инструмент считался более, чем приличным. Достать такую гитару было трудно. Спустя 2 недели после Юриного дня рождения возвращается мама домой и слышит, как какой-то парень в подъезде шпарит на гитаре. «Не бренчит, а именно шпарит. Думаю: хоть бы Юрчик мой так научился. Поднимаюсь, а это он».
Одним из детдомовских друзей Юры Барабаша был Коля Коржиков, знакомый самого Андрея Разина. И коль скоро дело происходило в Ставрополе, первая, любительская еще, запись Юры, сделанная в домашних условиях под простой гитарный аккомпанемент, не могла миновать открывателя юных дарований. Разин предложил Юре долгосрочное сотрудничество, но тот не захотел с ним работать, «по известным причинам», — вначале таинственно говорит мама. Но потом завеса приоткрывается: «Он был человеком совершенно другого склада. И имидж себе делал мужской. Не любил он длинные волосы, серьгу в ухе, не его это было. Юра увидел все эти безобразия и говорит: «Мам, я с Разиным работать не буду». Неделю лежал дома, не признавался ни в чем, а потом сказал мне правду».
Спустя некоторое время в квартиру Барабаш пожаловали визитеры из военкомата в лице не ко-го- нибудь — подполковника, да еще и с нарядом. Со словами: «Да мы запихнем тебя в самую горя-
РОМАИИКИТИН
чую точку!» незваные гости арестовали Юрин паспорт, который затем благополучно сгинул в воен- коматовских недрах. Восстановить документ Юре удалось только в 1996 году...
Те же сироты познакомили будущего артиста со Славой Игнатьевым, которому Петлюра оказался обязан дебютной студийной записью. С первого же захода сделали 4 песни. «Непрофессиональный музыкант, а так чистенько записался, что дубли оказались попросту не нужны!» — удивлялся Слава. И молва о новом певце по имени — нет, еще не Петлюра, а просто Юра, — мало-помалу стала просачиваться за пределы Ставропольского края. Гастролировали, были у моря, в Геленджике. Параллельно писали программу песен, коих набралось на целую кассету. На одной стороне были записаны лирические мелодии: «Одинокий трамвай», «Скорый поезд», ставшая впоследствии хитом. Другая сторона кассеты являла собою подборку дворовых песен в Юрином исполнении. Эту-то пленку ставропольский композитор Константин Губин, автор «Скорого поезда» и «Печального парня» и отволок в Москву, где продал студиям звукозаписи, с чего исполнитель Барабаш не получил ни копейки. «Юра здорово тогда возмущался, — вспоминает Тамара Сергеевна: «Мам, он же видел, как плохо мы живем. У нас же отца нет ¦— отец умер. Хоть бы тебе денег дал». Достойные деньги за труды музыкальные несколькими годами позже предложил Юре другой человек, но имя сценическое — Петлюра — ему сделал, как ни удивительно, Губин, не удосужившийся узнать фамилию певца, чтобы указать ее на обложке кассеты. Костя знал
Барабаша просто как Юру-Петлюру — по детскому еще прозвищу-дразнилке, данному ему обидчивым одноклассником после драки, закончившейся поражением последнего. В одном из немногочисленных интервью Юра успел рассказать об этом. Вообще же большая печать при жизни не баловала вниманием артиста, пользовавшегося реальной, огромными тиражами подтвержденной популярностью* Певцы босоты и сейчас не в официозной моде.
Колоритнейший дядька Петрович, дедушка русского магнитиздата, человек большого музыкального образования, продюсер, промоутер и Бог весть кто еще, Валерий Петрович Ушаков узнал о Петлюре на рубеже 90-х от Славы Игнатьева. «Послушайте, это Юра Орлов», — сопроводил Слава непонятным псевдонимом бытовую бобину, на которой были записаны 7 песен «а-ля «Ласковый май». Однако, в многочисленной «майской» популяции этот альбом меркнул и терялся, потому и не получил широкого распространения. Через некоторое время Игнатьев позвонил из Ставрополя Ушакову: «Хотим предложить новый альбом. На нем записаны дворовые песни. Исполнитель тот же — Орлов. Но теперь он зовется Петлюрой».
«Еще в «ласковомайском» варианте мне запомнился красивый, чистый голос паренька, — вспоминает Валерий Петрович. — А когда предложили программу дворовых песен, стало действительно интересно. У меня тогда был кооператив «Фонограф» по распространению катушек и кассет, с записями и без. Чистые кассеты являлись товаром страшно дефицитным, и я пользовался этим для проталкивания молодых талантов, новых имен. Кассеты с записями шли «в нагрузку» к чистым».
Вначале региональные звуковики отказывались от альбома «Налетчик Беня»: «Какой еще Петлюра? Петрович, давай нам известные имена!» Потом сами стали звонить: «Петлюра пошел хорошо, это уже не нагрузка. Высылай оригинал альбома».
«Меня удивило, — говорит Ушаков, — что Петлюра раскрутился на медленных лирических песнях, а не на темповых боевиках».
Регионы затребовали фонограмму лучшего качества, ибо первая часовая кассета, составленная из двух получасовых программ, была все же на уровне демонстрационной записи. Записываться профессионально решено было в Москве. И Петлюра со Славой Игнатьевым приехали в столицу. Сопровождал их тогдашний Юрин директор-тез-ка Юрий Малышев. Ушаков снял ребятам квартиру на улице Летчика Бабушкина,
