Никитин Р. - Легенды русского шансона - 2002

Россию».

Сергей Наговицын был (теперь уже) по отношению к Анатолию Полотно исполнителем следующего, младшего поколения. Но у этих двух людей обнаруживается множество точек пересечения, пусть рассеянных во времени лет на 10, но все же сконцентрированных — географически — в Перми. Танцплощадками ее ДК, улицами и площадями, кабаками, боксерскими секциями и одними тем же кружком музыкальной самодеятельности Балатовского ПТУ — Наговицын и Полотно уже были накоротке, задолго даже до заочного знакомства.

Много лет спустя, уже встретившись с Сергеем, Анатолий узнал от него, что через некоторое время после Того, как он перестал вести в ПТУ ансамбль, его руководителем стал Наговицын. Удивился Полотно и обрадовался: хоть и петляли их тропки, но нет-нет, да и пересекались. Только сами они до поры о том не ведали Но, как говорят, мир тесен. Вернее, прослойка узка. Люди слева и справа туда не полезут — без четко очерченных перспектив, ради музыкального энтузиазма, по наитию.

«Не исключено, — размышляет вслух Анатолий, — что я видел и как Серега — парнишка тогда еще — начинал заниматься боксом. А я тогда покидал секцию. Потом, когда мы с ним встретились уже как два автора, нашлись и общие знакомые той поры — люди, в основном, моего поколения⁴ тренер, зав. клубом...»

«Значит, у нас с тобой один и тот же человек был», — как, с теплотой воспоминания, говорил один из героев Андрея Платонова.

Наговицын не мог не услышать первых песен земляка: «Стрелку», «Жмеринку». Ну, а когда из Москвы на виниловом диске принеслись «Ленька Пантелеев» и «Черное море», наверняка порадовался Сергей за зему да и сам укоренился в желании быть не хуже: «Значит, можно и из нашей Перми подняться! Вон, у Толяна как получилось!» Лет через 5 отболевший «Миражом» последователь и ученик Полотно и Новикова сам вызвал неподдельный интерес учителей. Одного-то уж точно.

...Анатолий Полотно не исполняет чужих песен. Кроме одной — «Девочки-проказницы» Сергея Наговицына, которая появилась в 1997 году в «морском» сборнике «Лоц-мэна».

«Эта вещь — с самого первого альбома Сергея, говорит Анатолий. — Уже его ранние работы мне нравились. Известно, что у меня навалом разного рода «морских», «речных» и иных песен, так или иначе связанных с водной стихией. Я не ощущал недостатка материала, когда составлял свой альбом «Морские песни». Но услышав Серегину «Де-вочку-проказницу», подумал: «Одной моей песней больше, одной меньше... — какая разница? А тут у моего земляка — шлягер чистой воды. Неплохо было бы, чтобы о нем узнала Москва. Дай-ка попрошу ее у Сергея...» А он не возражал. Вот здесь, у меня на кухне, мы с ним сидели, спорили об этой песне^- я хотел кое-что переделать в тексте — так, как я видел. У него:

Девочка-проказница, королева пристани Девочка-проказница, платье серебристое Девочка —проказница, капля утра раннего Девочка-Проказница душу мне поранила

Я как-то не мог понять эту его каплю, к чему она. И двигал свою тему. «. .свежесть утра раннего...» И продвинул-таки...»

Так авторский игриво-романтический образ девочки-проказницы, капельки-«капитошки» из мультика, у Анатолия Полотно стал просто романтическим.

2 года Полотно неустанно твердил хозяевам звукозаписывающих фирм: «Посмотрите на этого парня. Из него вырастает будущее жанра». И никому в страшном сне не могло привидеться, что будущего не будет в следующем, таком близком — его — столетии.

Полотно спел песню Наговицына первым. Но «Девочка-проказница» оказалась не последней работой Сергея, заинтересовавшей других исполнителей «русского шансона». Слава Медяник и Федя Карманов, например, внесли свою лепту в то, что лирическую композицию «Кабакам — кабачный дым» стали часто исполнять в ресторанах. Прозорливые составители сборников уже тогда могли смело включить ее в какой- нибудь «Архив ресторанной музыки, том №...» И по поводу этой песни у Полотно с Наговицыным был кухонный спор. Анатолий считал, что слово «кабачный» здесь не к месту — «торчит как-то, что ли? Уж лучше что-то одно: либо «кабацкий», либо «табачный»». — «Да нет, — отстаивал свое видение Сергей, — я в ело-варе этот вариант видел — старый; сейчас уже так не говорят».

Кабакам — кабачный дым,

Птицам — высь раздольную Благодать и мир — святым,

А закрытым — вольную Пацанам — красивых снов,

Павшим — неба царского Девочкам подать любовь,

А братве — шампанского¹ Конечно, Сергею Наговицыну приходилось петь в кабаках, но не так много, не так часто, чтобы это стало работой, школой, как для Анатолия Полотно. Но количество здесь, к конце концов, не так важно. Главнее — настроение, атмосфера, ду^кабацкий, без которого никто бы не обратил на «...Кабачный дым» внимания в ворохе ресторанных шлягеров.

А вот как успел Сергей Наговицын на зоне побывать, чтоб его и в лагерной песне признали — ведь, говорят, он не сидел ни разу? Из-за какой колючки подглядел это, перекрестно зарифмовав в рефрене рваные восьмистрочия:

Я на волю, как из клетки,

Сизым голубком Ночью красные ракетки В темно-голубом Хороводит ветер верный —

Лето за горой Не последним и не первым Я вернусь домой,

Я вернусь домой Дым Стопками,

роЦДЕвюпш

Пыль проженная летает Ты,

ж

Сопками Окруженная, святая Угольком Щелкнет в обморок судьба Снег Упадет Ожерельем над тайгою,

Смерть

Украдет,

Выпьем, дело молодое Табаком Да вареньем по губам *##

...Это случилось несколько лет назад в новогоднюю ночь на пустой в тот час дороге. Сергей Наговицын летел на своей машине по какой-то надобности. В Новый год все приходится делать бегом — мало ли кого поздравить забудешь или в гости непременно заскочить надо... Когда фары и внимание выхватили из темноты какое-то препятствие, было уже поздно. Он вошел в перегородившую дорогу аварию третьим, превратив ее из мелкой в крупную, говоря гаишным языком. Двое водителей, оставив на трассе машины с выключенными огнями, тут же, не отходя, разбирались, кто прав, кто виноват. Сергей, врубившись в скопище людей и техники, смертельным исходом подвел черту — не в свою пользу. Приехала ДПС, вызвали экспертизу.

Та определила: нетрезв был водитель Наговицын в Новый год — и это решило дело

Мне трудно представить, что творилось в нем после аварии. Хотя какие-то сантиметры дороги и секунды времени, порой отделяли меня от того, чтобы оказаться в его шкуре Но «почти» здесь не считается, «почти» превращает сантиметры в километры, а секунды в часы И как бы и не было ничего особенно страшного в твоей жизни: ну, стукнулись, разобрались и разъехались. А Сергею Наговицыну пришлось стать, пусть и невольно, виновником гибели человека... Был на нем грех, не было — не нам судить. Смерть уравняла их — Сергея и того автомобилиста. А при жизни тремя судами был судим: Божьим, человеческим и внутренним. (Неожиданно вспомнился модный, но бездушный, формалист Пелевин с его внутренним прокурором, адвокатом и ментами.) К какому условному сроку приговорил себя Наговицын — неизвестно Но отмеряй был ему на отбытие этого срока ровно один альбом: «Разбитая судьба» — «Судьба, разбитая в дугу...»

«После смерти Сергея, —- говорит жанровый исполнитель Игорь Герман, — некоторые стали связывать все три его «блатных» альбома — «Этап», «Приговор» и «Разбитую судьбу» — с, якобы, неким духовным, что ли, уходом его на кичу после аварии и всего, что за ней последовало. Но это не так. Серега в наш жанр