- А что вы скажете на такую мысль, – Циркач провернулся вокруг своей оси, – «Лишь отсутствие покоя удерживает в равновесии и приносит истинный покой»?
- Парадокс, – сказал Виргус.
- Интересная мысль, – сказала я.
Адъютант промолчал.
- Знаете, – сказал Виргус, – мне как раз вспомнилось… Великий мистик Бодхидхарма сказал императору Китая: «Я принесу хаос в твое существо, потому что лишь из хаоса рождаются звезды». Неплохо залепил?
- Да, красиво, – сказала я.
- Браво! – сказал велосипедист.
- Пойдемте, – сказал Фиш. – Нам пора…
В открытое окно пахнул свежий воздух. Да, скоро начнется дождь. Ура!
Под окнами на тротуаре кто-то написал белой краской: «С днем рождения, Альбина! Я тебя люблю». В беседке тренькает гитара и вспыхивают в темноте огоньки сигарет.
Лето.
На рынке появилась черешня.
Я купила три килограмма к приезду Алика – он обожает черешню. Приготовила его любимые блюда – куриный суп с домашней лапшой, плов с изюмом и черносливом, цыпленка табака. Открыла банку компота из черноплодной рябины, чудом уцелевшую с осени (ладно, ладно, я ее специально припрятала =))
Я соскучилась по Алику и… Хотела с ним поговорить.
Только пусть сначала отдохнет и выспится. Потом я выберу момент и спокойно, обстоятельно… Я приготовила целую речь!
Но…
Он бросил сумки в прихожей, наспех меня обнял, сухо кивнул Георгию… Быстро перекусил (сдал нормально… угу, без троек… да, успеваю… не нужно, на жизнь хватает… не забыл, просто времени нет… да все нормально…) и умотал на встречу с друзьями. А вернувшись домой поздно вечером, объявил, что назавтра уезжает с компанией в… я даже не помню названия местности. Сплавляться на байдарках в какую-то глушь, где ни интернета, ни сотовой связи.
Я его не отпускала – ведь столько не виделись! Но он так на меня посмотрел…
Ах, ладно. Что ж теперь.
А память услужливо выталкивает на поверхность картинки: ночь выпускников, в ванной льется вода, а я на кухне в халате… Сердце сжимается от жалости к моему мальчику, маленькому и беззащитному… И улыбка двухлетнего карапуза посреди песочницы… на щеках родные ямочки, светлые волосики растрепаны…А вот он перемахивает через грядки с ведром, бабушка ему вслед: «Баклажаны не растопчи!»… Шашлык «дело мужское», мы с мамой на скамеечке с тарелкой клубники, любуемся на наших мужчин…
Все, не на кого любоваться. Налюбовались.
На подоконник упали первые капли дождя. Крупные как черешня. Надо прикрыть окно, а то весь пол…
Глубокий вдох и выдох. И еще раз.
Нет.
Я не согласна.
Кролик не умрет.
В комнате «следователя» состоялась наша встреча с мамой. Ее привели из спортзала по приказу Мартина Орестовича, она села на табурет и сложила руки на коленях.
- Объявляю очную ставку открытой, – сухо сказал Демиург. Он опять измученный и с красными глазами. – Свидетельница, что вы можете сказать относительно…
- Я, конечно, извиняюсь, мучача, – перебил Виргус. – Но мне нужно сказать тебе пару слов наедине.
Демиург застыл.
- Да, мне тоже, – сказал Фиш. – Срочно.
Демург посмотрел сквозь них и вышел, шаркая подошвами, Советники последовали за ним.
Мы с мамой остались одни…
На следующий день мы побеседовали по телефону в реале. Разговор повторился, с той лишь разницей, что говорить мне было гораздо легче. Я уже «прорвалась» в Зазеркалье.
- …Сама никогда первой не позвонишь. Если я не наберу, совсем меня забудешь. Вот так растишь вас, кормишь, а на старости никакой благодарности…
Мамино осуждение текло по проводам, мгновенно пересекая расстояние в сотни километров, и вливалось в мой мозг.
- Подожди, мама. Почему ты считаешь… Я очень тебе благодарна, и всегда буду помнить и любить тебя…
- Как о покойнице обо мне говоришь.
- Ну как ты можешь, мама! Мы разговариваем почти каждый день, я в курсе всех твоих событий. Помогаю чем могу каждый месяц…
- А не надо все деньгами мерить. Любовь да заботу ими не заменишь.
- Мама, я же много раз предлагала – переезжай ко мне! Будем вместе как раньше…
- Ну да, конечно. Ты прекрасно знаешь, что я не стану жить под одной крышей с этим… твоим сожителем.
(Сожитель. Ненавижу это слово. Оно пропахло коммуналкой, грязными носками и прокисшим борщом).
- Ладно, давай успокоимся, мама. Выслушай меня…
- Да чего тебя слушать…
- Мама. – Неожиданно для себя я услышала в собственном голосе твердость. Она замолчала. – Послушай меня, пожалуйста. Я всегда была хорошей дочерью… Нет, дай мне сказать! Я была и буду тебе хорошей дочерью, но мне не все нравится в наших отношениях. Ты навязываешь мне чувство вины, и я действительно многие годы ощущала себя виноватой… Но скажи – в чем я сейчас провинилась? Я люблю тебя и делаю для тебя все что могу. А что касается собственной жизни… Я взрослая женщина и живу так, как считаю правильным. И хотя я всегда прислушивалась к твоим советам, я имею право на собственное мнение, собственные поступки и даже собственные ошибки…
Я переложила трубку в другую руку. Трубка была мокрой.
Мама молчала (представляю ее шок).
- Мама, я предлагаю начать разговаривать как взрослые люди. Ведь мне не семь лет, я уже большая… Если ты что-то хочешь от меня, если тебе чего-то не хватает – ты скажи. Просто скажи, я пойму. Но давить на меня и навязывать чувство вины… Я больше этого не хочу.
Мама всхлипнула.
Я сказала мягче:
- А с братом я поговорю, обязательно поговорю. И с ним и с его женой, чтобы они относились к тебе внимательнее. Если не поймут – заберу тебя к себе. Я скоро приеду, мама, вот с работой только немного разберусь…
В общем, я высказала все, что у меня на душе. Мама расплакалась, и я прослезилась… =) Но думаю, она меня услышала. А если понадобится, поговорю с ней еще раз.
Теперь я знаю что и как сказать.
Месье Буноff
Бунт на корабле? Свистать всех наверх, йо-хо-хо, и бутылка рома!
Училка
Ну не знаю, Элис… В принципе, вы сказали правильно, но, может быть, стоило немного полегче?
