Два зеркала, поставленные друг перед другом, образуют бесконечность.
Реальный мир и Место. Они слушают друг друга, вглядываются друг в друга, отражают друг друга, разворачивая две бесконечности. А между ними – мы.
За дверью тира не оказалось ни Виргуса, ни Демонио. И это было кстати.
Стол ломился. Салат «Оливье», маринованные опята, бутерброды с дефицитными рижскими шпротами. Пироги с рыбой, грибами, клюквой…
Компания за столом приветствовала меня. Я сел между подвыпившими гостями с обреченностью героя фильма «День сурка».
Помидоры, выращенные в своем огороде. Квашенная капуста. Заливное из судака…
И Марина – эффектная и стервозная.
Она умело дирижировала вниманием, направляя его всецело на себя. «Ай, молодца!», почесывание за ушком, и тут же «але ап, я сказала!» Подвыпившие парни распустили хвосты, девушки разговаривали между собой.
- А ты чего молчишь? Спой, светик, не стыдись…
Я понял, что надеялся на чудо. Его не произошло.
- Смотрите какой стеснительный, даже глаз не поднимает!
Парни за столом рассмеялись.
- Я скажу, почему молчу, – ответил я. – Мне не нравится твое поведение…
Реплики сами срывались с языка – автономные, упакованные в брикеты слов воспоминания.
- …Ты ведешь себя как последняя сука.
Вошла Элис, следом за ней Виргус…
- И как же ты ставишь их на место, супер-мачо? – Марина щурила зеленые глаза…
Мне не хотелось, чтобы они присутствовали при сцене. Но в Месте мое мнение никого не интересует.
- …Некоторым девушкам кажется, что между ног у них выросли яйца. Но им это только кажется. Рано или поздно приходится расплачиваться за свою глупость…
Слово в слово.
- …Только если ты поймешь: из нас двоих мужчина – я. Правила диктую – я. А ты ведешь себя как женщина… Понятно?
Марина молчала.
- Понятно?! – Я слегка тряхнул ее за плечо.
Виргус с Элис напряженно следили за происходящим.
- Нет, – ответила Марина.
- Что? – Я не поверил своим ушам. – Как?..
- Нет, Фиш, – тихо сказала она. – Я не хочу, чтобы ты был моим мужчиной.
Кто-то шумно выдохнул.
Марина мягко сняла мою руку с плеча.
- Может, стервы и расплачиваются, но… От тебя боль сильнее. Пусть лучше мне разобьют лицо, чем сердце.
Она замолчала, подбирая слова.
- Да, ты будешь защищать, холить и лелеять, и рядом с тобой я почувствую себя настоящей женщиной… Но эйфория пройдет, и я пойму, что не так важна для тебя. – Она не похожа на ту Марину. У нее другие глаза. – Ведь ты одиночка, Фиш, и тебе никто не нужен. А чувствовать себя рядом с мужчиной ненужной и нелюбимой – что может быть страшнее? – Она обернулась. – Да, Элис?
Элис не сводила с меня глаз. Марина вздохнула.
- Не обижайся, но уж лучше я как-нибудь одна…
- А что, может, в фанты сыграем? – В дверном проеме стоял Демонио с рюмкой водки в руке.
За столом зашевелились. Компания переключилась на новое развлечение.
- Заткнитесь, – сказал я подошедшим Виргусу и Элис. – Не хочу ничего слышать…
…Шар солнца погрузился в лес. Дым костра стелется над водой, смешиваясь с вечерним туманом.
Тишина и ветер
На вершине утеса.
Долог был путь.
- Так что это за пятый элемент, Профессор? – повторяю я. И не дождавшись ответа, оборачиваюсь.
Хотя уже знаю, что никого не увижу.
Виргус. Интервал дьявола
- Вы знаете, что в средние века тритон считался дьявольским интервалом?
- Нет, Виргус, не знаем, – сказала Элис. – А что такое «тритон»? Ящерица?
- Увеличенная кварта. Ну, такое резкое, грязноватое сочетание двух звуков.
- Ясно. А что произошло после средних веков?
- Тритон постепенно вошел в музыку, его использовали и Бах, и Моцарт в девятой симфонии, и Римский-Корсаков… не говоря уж о современных композиторах. Как вы думаете – почему?
- Времена меняются, – без интереса ответил Фиш. – Меняются вкусы.
- А я думаю так, – сказал я. – В ту, блин, темную эпоху грязи и жесткости хватало и в жизни. А потом цивилизация очистилась от многих пороков, но… Свято место пусто не бывает. Вытесненное из реала ушло в музыку. В литературу. В живопись. Ну, вспомните абстракционистов или там этих, авангардистов.
- Ага, – сказала Элис и внимательно посмотрела на меня. – Понимаю. То есть ты считаешь, что жизнь стремится к упорядочиванию самой себя.
- Я считаю, что в мире существует разумный баланс.
- Баланс чего? – спросил дотошный Адъютант.
- Баланс всего! Представьте себе полностью сладкий торт…
- А бывает не полностью? – поинтересовался Фиш.
- Не нуди. Сладкий торт. Чего в нем не хватает?
- И чего?
- Перчинки. Горчинки. Солинки.
- Перчинки в торте? – поморщилась Элис.
- Ну ладно, неудачный пример. Пусть будет не торт, а обед вообще. Идеальная трапеза. В ней есть сладкое и соленое, горькое и кислое, копченое и маринованное, водка и десерт… А если одни торты лопать, то скоро блевать потянет!
(Ботан, если считаешь нужным, слово «блевать» как-нибудь… Ну, ты понял).
- То есть, если горькое – это, скажем, агрессия, – задумчиво протянула Элис, – а кислое – страх… Сладкое – любовь, а острое…
- Секс, – предложил я.
- Пусть так… Неважно, это же метафора. Тогда получается, что в нашей жизни все есть, и все перемешано в нужных пропорциях, и вытесненное непременно компенсируется в другом. Грязь уходит в тритон. И значит… получается…
- Значит, мы живем в идеальном мире, – закончил я.
- В идеальном мире? – Фиш приподнял брови. – Хм. Это что, буддизм?
- Да, в идеальном мире, – упрямо повторил я. – В мире, который не нужно упорядочивать. Надо лишь найти в нем свое место.
- Да, Виргус, – сказала Элис. – Не нужно перекраивать мир. Нужно делать свое дело…
