Настроение испортилось, будто произошла неприятность. Он обегал памятью пройденный день, отыскивая причины этого настроения. Вроде бы их не было. Их не было до встречи с Жоркой Дрыном. Ну да, внезапное появление этого деляги, которого он вызвал, казалось, усилием воли. Неужели из-за такого пустяка может упасть настроение?
Михаил пошел медленно, точно боясь расплескать начатую мысль...
Нет, дело не только в странном появлении Жорки. Почему он все время говорил про иностранцев и про доллары? Пасхальные фарфоровые яйца, аукцион «Соутби»... Как он тогда в квартире догадался, что Михаил ждал даму и обязательно иностранку? Откуда он знает, что книги нужны для продажи именно иностранцам? Кто он, Жорка Дрын?
Когда я запихивал труп в машину, неизвестно откуда взявшийся ублюдок поинтересовался, всегда ли мой друг ездит в багажнике. Я, конечно, растолковал ему в двух словах, что в багажнике найдется место и для второго трупа. О’кэй.
Высмеянный Жози, Михаил отказался от угощения гостей по-западному. Не хотелось ему и попугайничать, следовать ее совету — изображать стол с квашеной капустой, холодцом и картошкой в чугунке... Он нашел выход в золотой середине — сделал русский чай, добыв для этой цели три пачки индийского.
На столе — не на колесиках, а на обыкновенном, с ножками, — разъяренно гудел настоящий самовар, медный, с выбитыми на боку медалями. С этим самоваром, который он одолжил у Димки Трубцова, он помаялся. Раздувал его на балконе при помощи лучинок, бумаги и брезентового мешка, которым пользовался вместо сапога. Когда огонь разгорелся и веселый дымок побежал из коленчатой трубы, под балконом он увидел несколько зевак.
На столе, под самоваром, широко раскинулись два блюда из соломки — одно с баранками, другое с сушками. В стеклянной вазе из старого мутного стекла рассыпчато белел колотый сахар и лежали щипчики. Клюквенное варенье и мед были в глиняных бочонках. Но столик на колесиках не пропал — он скромно уткнулся сбоку, светлея прозрачной бутылкой водки, стоявшей как бы на всякий случай.
— Мишья, это есть гротеск, да?
— Самобытинка, — весело согласился он, ибо водка была уже ополовинена.
Андрей подсел ближе к Жози и положил ей на колени емкий конверт:
— Вот, я звонил вам...
— Да-да, я уже имела телефонный разговор с Парижем.
— Как там отнеслись к моей идее?
— О, Андрюша, они весьма-весьма. Но платить сейчас не будут. Надо им смотреть.
— Конечно, я подожду.
— А сколько заплатят, если понравится? — спросил Михаил.
— Тысяч сто, — легко ответила Жози.
— Не может быть! — вырвалось у Михаила.
— Мишья, фирма получит прибыль много-много миллионов.
Она взяла конверт, помахала им в воздухе и спрятала в сумочку. Андрей поцеловал ей руку, вздохнув облегченно, словно дело было сделано. И весело растрепал свои седеющие короткие волосы.
Михаил скосил глаза на опустевшую книжную полку. Там стоял японский магнитофон «Акаи» и рядом лежал конверт с пятьюдесятью долларами сдачи — Жози сдержала свое слово. На полу желтели две новые коробки книг, упакованные, готовые переместиться в «седан». Но это все, оказывается, мелочи...
От нетерпения Михаил засуетился: налил еще водки, налил еще чаю, нащипал еще сахару. Стук щипчиков вызвал бурную радость Жози — она визжала, когда осколки сахара белыми искрами разлетались по комнате.
Михаил встал, подошел к полке и вытащил из книги давно заготовленный чертеж:
— У меня тоже есть оригинальная идея...
Для Жози, видимо, второй идеи было уже многовато — она нехотя оторвалась от сушек, которые щелкала, как орехи. Ее взгляд рассеянно обежал чертеж:
— Мишья, что это?
— Я придумал один корабль, — стараясь сдержать волнение, сказал он.
Жози легкомысленно улыбалась ему.
— О, Мишья, — сказала она, — придумать корабль — это слишком легкая работа для одного человека! Или слишком... не очень легкая...
— Как это? — сбитый с толку ее словами, спросил Михаил.
— Вы делаете маленькую картинку корабля — так, как дети рисуют, — и это есть легкая работа! Или...
Тут она на мгновение умолкла, а затем добавила серьезно:
— Или вы, Мишья, гениальный человек! Но это надо... как это... показать!.. Я говорю правильно, Андрэ?
Андрей неопределенно пожал плечами:
— Да, насчет гениев сейчас у нас... не того...
Михаил обиделся, заговорил горячо:
— Гений или не гений — это будет видно потом! А мыслишки кое-какие у меня есть. Сам придумал, ни у кого взаймы не брал — моя идея. Вот, глядите!
Он положил чертеж на журнальный столик, — Андрей тотчас же наклонился над чертежом. Жози, беспечно хрустя сушками, тоже слегка подвинулась к столику, но взглянула на чертеж вскользь.
Андрей ткнул пальцем в листок.
— А это? Это тоже твоя идея?
— А то чья же!.. — с досадой произнес Михаил.
Его обижало недоверие, которое слышалось в его словах.
— Так-так-так, — заинтересованно кивнул ему Андрей.
— Давно у меня эта идея бродит, — стараясь сдержать предчувствие удачи, заговорил срывающимся голосом Михаил. — Только чертеж неважный, да и расчеты кое-какие следовало бы уточнить еще...
Андрей поднял голову от чертежа, оглянулся на Жози.
— А ведь Мишка-то, Мишка... А?
— Мишья, вы... как это... головастик! — улыбнулась Жози.
— Башковитый! — поправил ее Андрей. — По такому случаю — всем по рюмке!
— Всем по рюмке за Мишью! — повторила Жози.
Они выпили. Счастливый Михаил включил новенький «Акаи» — тихая музыка, какая-то галактическая, вдруг удивительно совместилась с медным самоваром. Сознание заволокли приятные волны, бегущие от индийского чая, от водки, от галактической музыки. А может быть, от черных, невероятно огромных глаз Жози, которые то смотрели на него с откровенным интересом, то вдруг пугались и спешили глянуть на самовар или на бесконечные сушки. Помнит ли она поцелуй в машине? Осталось ли ощущение его губ на ее?..
И Михаил впервые глянул на Андрея с неприязнью. Зачем они собрались вместе? Почему не пить этот чай вдвоем с Жози? Впрочем, сам Андрея пригласил...
— А здесь все-все есть? — спросила Жози, оглядывая чертеж, разложенный на тахте.
Андрей вновь обратился к проекту:
— Идея выражена понятно...
— Мне вопросов не будет там, далеко, а?
Андрей задумался, вглядываясь в чертеж:
— Вот здесь чего-то не хватает! Не отработана связь.
— Как не отработана? — не понял Михаил.
— Не мешало бы прояснить кое-что в принципиальных вопросах по связи. Хорошо бы потолковать с тем, кто занимается теорией.
Михаил хотел было что-то возразить, но его остановил вопрос Жози:
