До самых тех брегов И низких и болотных, Где тихая Нева Свои глубоки волны Из Ладоги влечет И томною своей струей, почти прямою, Весь сонм своих валов бесшумных Исхлынула в Варяжско море; там, Где мглой всегда Котлйн покрытый Косой иссунулся далеко в море. Сердца, глубоко уязвленны, Что племена славянски сильны, Ступая во следы широки, звучны Своих усопших предков, Оставивших свои Пылающие веси На берегах бушуйной Адрьи, Эпир, Иллирик и Панонью Губителям вселенной в Риме, Простерли меч победоносный За многоводную струю Дуная, За Днестр, за Буг, за Вислу, За славный Ворисфен И даже до брегов камышиста Ильменя, Откуда Волхов извлекает Обильное соборище вод желтых И чрез пороги между скал гранитных Мчит их в сожитие Вод Ладоги пространной; Восстали, Покрыли Варяжски Пучины Несметной тьмой ладей, Прошли они И Рюген, И Даго, И Езель, Прошли они Котлйн И устье тройственно Невы. Тут, сняв с судов высоки щеглы, Подобны лесу темну, Без листвия, опустошенну И молнией и бурей, Веслами воды рассекая, Шли в верх Невы, шли Ладогой, Вошли во устье Волхова И плыли до его порогов. Оставив тут суда, Пошли во строе ратном, Простерли ужас и беды, Смерть, пламя и оковы мыча По нивам, по холмам. Восплакали славянски девы, Рабыни став врага; Взрыдали жены, дети, Лишась супругов и отцов. Уже кельтско ополченье До того достигло места, Где твой славный дед, отец мой, Где великий Ратомир Новагорода начатки Близ Ильменя положил. Уж дымятся, пламенея, Верхи новы и высоки, Кровь ручьями льется всюду. Мала стража городская Скоро смерть мечом вкусила, И сто юных, храбрых воинов, Врата града защищавших, Копием сражаясь, пали, Жертва силы превосходной, Предпочтив поносну плену Смерть. Вломившись в наши стены, Простер враг насильство всюду. Ты тому свидетель сам был, О мой юный друг, друг милый! Как их меч, носясь по стогнам, Не щадил славенской крови, Как младенцы, жены, старцы Погибали беззащитны. Вихрем буйным рыщут всюду, Огнь, и гибель, и крушенье Везде сеют, простирают, И смерть бледна воспарила Над главами всех, готова К извержению кончины Общей всем, что живо было. Ах! почто, почто, несчастный, Не погиб, плачевна жертва Я их лютости и зверства. В среде зеленой кущи, Рукой моею насажденной, Сидела мать твоя и та, Которую рука моя вскормила,
