— Я сама понесу.
— Так, ещё один договор, — голос Макса стал строгим. — Ты меня во всём слушаешься.
Макс услышал лёгкий шорох, разглядел тёмное пятно рюкзака, и взял его в руку.
— А я тогда ружьё понесу, — прошептала Маша, то ли спрашивая, то ли утверждая.
— Ружьё тоже я, — бескомпромиссно бросил Макс и набросил обе лямки рюкзака на левое плечо.
Вскоре чёрное пятно последнего дома осталось позади. Макс вспомнил, что за дорогой канава, и убавил шаг.
— Маша, здесь канава, — тихо сказал он, обернувшись.
— Да я же знаю, — в её голосе была едва ли не весёлость. Надо же, подумал Макс, ей по ходу в кайф это шатание по темноте.
— Маша, — он снова придал голосу излишнюю серьёзность. — Кхм. Слушай, тебе что весело? — он не удержался и сам улыбнулся своему вопросу.
— Я просто волнуюсь, — ответила Маша.
Выкрутилась, подумал Макс, продолжая улыбаться. А и в самом деле, чего грузиться раньше времени?
Левая нога провалилась вдруг немного ниже ожидаемого.
— Так, я уже одной ногой в канаве, — сказал он, и в ответ зазвучал негромкий сдержанный смешок. Макс тоже рассмеялся, плюнув на все свои попытки сохранять холодную серьёзность.
— Подожди, — торопливо заговорила Маша, перестав смеяться. — Мы же можем на лугу потеряться в темноте. Там же вообще ничего не видно. Давай за руки возьмёмся… чтобы не потеряться, — добавила она после секундной паузы.
Макс почувствовал, как её ладошка упёрлась ему в грудь, и он бережно взял её в свою ладонь.
Без особых усилий преодолев канаву, они зашагали по лугу. Макс сразу взял правее, чтобы стала видна чёрная стена деревьев.
— Будем леса держаться, — коротко сказал он, чувствуя её маленькую хрупкую ладонь, и вместе с нею, чувствуя ответственность.
Вот я теперь её тяну, подумал он, а что если выйдет всё, как и с Пашкой? Может правильнее будет вернуться? Может…
А думаешь лучше сидеть и ждать? — прервал он себя. — Ждать, когда эти твари один за другим перебьют всех? А ведь однажды перебьют.
Справа показалась тёмная, немного пугающая своим размером, стена леса. Она почти сливалась с тьмой, как будто была создана из неё, как будто это сама тьма только сгустилась, образовав иллюзию стены. Макс на глаз определил, что до леса примерно метров шесть-семь, и утвердительно кивнув сам себе, зашагал параллельно этой тёмной, едва различимой ограде. Маша спешила следом. Макс понял, что ей нелегко поспевать за ним, когда она пару раз подряд едва не упала, споткнувшись. Пришлось сбавить темп.
— Дед во сколько встаёт? — спросил он, и тут же понял, что и сам не знает, какого ответа он ждёт. Здесь, вряд ли, у кого-то остались работающие часы, хотя возможно какие-нибудь советские и тикают ещё. Эти могли продержаться тридцать лет, да и ещё, наверное, столько же. Хотя толку? Для того чтобы иметь общее время, нужно ещё иметь и стандарт. Типа каких-нибудь атомных, или по каким у нас там сейчас точность общего времени перепроверяют?
Легонько дёрнувшаяся назад ладошка была вместо ответа. Видимо Маша пожала плечиками.
Макс обернулся. Худенький силуэт Маши снова заставил подумать о возвращении. Что если попробовать уйти завтра, самому?
Не-а, Макс ухмыльнулся, она расскажет деду. Или с самого утра переберётся с матерью в дедов дом, и тогда уже вообще по-тихому не свалишь.
— Маша, следи за лесом, чтобы не сбиться, — быстро проговорил он, чтобы просто что-то сказать.
Время от времени Макс ускорялся, задумываясь то о том, что может произойти, то вспоминая схватку с тенью. Но его всегда возвращало назад из размышлений в окружающую темноту, лёгкое осторожное одёргивание. Он тогда без слов укорачивал шаг.
Последние несколько часов они и шли без слов. Макс не знал о чём говорить, да и близость леса не тянула на излишнюю болтливость? Из него иногда раздавались какие-то вскрики, всхлипы, иногда удары, словно кто-то бил палкой по стволу дерева, и всё это поверх постоянного напрягающего шороха, поэтому он молча вслушивался в ту сторону, где выделялось чёрное пятно, слившихся в одно деревьев и кустов. Пару часов назад, он остановился и «вслепую» зарядил ружьё, удивившись, почему не сделал этого ещё давно.
И когда сзади на небе появилась тоненькая светло-серая полоска, Макс по-настоящему обрадовался.
Полоска быстро росла и становилась светлее. Макс часто оборачивался, и бросал короткие взгляды то на небо, то на свою спутницу. С каждым разом он видел её всё отчётливей, словно Маша была картиной, которую прямо на его глазах рисовал незримый художник. Вот он прорисовал фигуру, чётко отделив её от окружающей тьмы, вот стал детально вырисовывать лицо, и наконец, решился добавить цвета и лёгких теней. Художником этим был рассвет. Оглядевшись, Макс заметил, как быстро, широкими и уверенными мазками он вырисовывает весь этот мир из тьмы.
Пятно леса распалось на множество разнотонных пятен. Слева проступали более тёмные островки камышей, и Макс с удивлением понял, что до болот не больше метров тридцати.
— Слушай, Маш, а болота тут что, к лесу подходят? — спросил он, обернувшись, и разглядев в этот раз детально и её лицо, и одежду. Его удивило, что на Маше были какие-то широкие бесформенные брюки, он почему-то не в платье она представлялась ему плохо. Он остановился и выпустил её ладонь.
— Не знаю, — Маша поёжилась. — Я здесь не была ни разу.
— Хм. Я думал ты знаешь. Тебе холодно? — он внимательно оглядел её серую кофточку. В таких у нас только старушенции ходят, подумалось не в тему.
— Нет, — Маша улыбнулась. — С тобой идти, вспотеешь.
— Кхм. Привык как-то быстро ходить, — Макс развернулся и снова зашагал вперёд, теперь бросая взгляды в сторону болот.
Над ними курился туман. Макс вдруг и сам почувствовал прохладу. За последний час она медленно усиливалась, почти незаметно, по долям градуса, и вот теперь заставила даже вздрогнуть. Да и от болот видимо неплохо тянуло.
Макс невольно залюбовался туманом. Было и в самом деле очень красиво и немного загадочно. Туман выглядел живым. Он медленно клубился, переплетался струйками, тянулся вверх от серовато-зелёной водной глади. Глубоко вдохнув носом, Макс почувствовал запах ила, показавшийся и приятным и неприятным одновременно. Что-то в нём было отдельно от жизни, и отдельно от смерти, но переплеталось в одно, смешивалось, и потому приводило рецепторы и мозг в замешательство. Макс хмыкнул и остановился. Маша поравнялась, и тоже остановившись, заглянула ему в глаза.
— Может привал? — спросил он, отвечая взглядом на её взгляд.
— Хорошо, — согласилась Маша.
Макс ещё раз огляделся. Впереди, метрах в тридцати, почти у кромки леса лежало поваленное дерево, без листьев, иссохшее, и видимо упавшее очень давно. Он молча указал на это дерево и направился к нему.
Дойдя, он тут же скинул с плеча рюкзак и положил его на землю, рядом, прислонив к широкому стволу, поставил ружьё. Поднял руки, потянулся.
Бессонная ночь давала о себе знать. Желание спать, подкрепляемое свежей прохладой, мягко окутало и растеклось по всему телу. Макс зевнул.
— Хочешь, поспи, — проговорила Маша.
— Угу, — буркнул Макс, но тут же спохватился. — Интересно, мы далеко от деревни ушли?
