Год 1975-й стал годом кризиса Театра на Таганке, временем, когда, по выражению В. Смехова, «не все было ладно в воздухе театра и запахло впервые расколом и дрязгой нетаганского происхождения».
Между тем отношения Владимира Высоцкого и Марины Влади вновь наладились, в этом году они ждут завершения строительства своей трехкомнатной кооперативной квартиры на Малой Грузинской, полны новых творческих планов. 22 января они напросились на прием к новому министру культуры СССР Петру Демичеву с просьбой издать в Союзе пластинку с песнями Владимира Высоцкого в его собственном исполнении и исполнении Марины Влади. Марина Влади об этом посещении вспоминает: «Из всех неудавших-ся проектов больше всего ты расстраиваешься из-за нашей совместной пластинки... Наша пластинка была готова, но, устав от уклончивых ответов руководителей «Мелодии», мы добиваемся приема у министра культуры Демичева. Он принимает нас с улыбкой на устах, делает нам знак садиться и, сцепив свои пухленькие ручки, спрашивает, зачем мы пришли. Мы объясняем. Он берет телефонную трубку и, глядя нам прямо в глаза, говорит тоном, не допускающим возражений: «Соедините меня с директором «Мелодии». И через минуту: «Послушай, почему до сих пор не вышла пластинка Влади и Высоцкого? Немедленно выпустить!»
Но своего выхода при жизни Владимира Высоцкого эта пластинка все же так и не дождалась. И во многом по вине самого автора. Вылетев в конце января за границу, Высоцкий, находясь в Париже, оказался на официальной церемонии вручения премии своему студенческому педагогу, а теперь диссиденту Андрею Синявскому. На том приеме в числе приглашенных были и другие диссиденты, включая Александра Солженицына. На следующий день после этого события многие средства зарубежной информации, в том числе и русская служба радиостанции Би-би-си, оповестили на весь свет: «На церемонии вручения премии присутст-
(да по лезвию бритвы
вовал известный артист Театра на Таганке, нелюбимый советскими властями Владимир Высоцкий». Сразу после этого события выход пластинки Высоцкого и Влади на «Мелодии» был остановлен. Она увидела свет только в 1987 году, когда Владимира Высоцкого уже не было в живых. В нее, кроме песен в исполнении Высоцкого («Моя цыганская», «Белое безмолвие», «Лирическая», «Дом хрустальный», «Ноль семь», «Еще не вечер»), вошли и песни в исполнении Марины Влади, написанные Высоцким («О двух автомобилях», «Так дымно»,
Единственное, на что сподобилась Всесоюзная студия грамзаписи в том, 1975 году, — выпустила гибкую пластинку с песнями В. Высоцкого. Вспоминая реакцию В. Высоцкого на ее выход, В. Шехтман рассказывает: «1975 год... Вся Москва слушает и поет «Кони привередливые». Володя возвращается из Франции, я встречаю его в Шереметьево. Проезжаем Белорусский вокзал, а у лотка в лотерею разыгрывается синяя гибкая пластинка Высоцкого. Скрипит и хрипит на всю площадь: «Что-то кони мне попались привередливые...» (Эти гибкие пластинки — они же очень некачественные.) Володю это просто взорвало: «Кто дал им право выпускать эту гадость?! Мы же договорились, что будет большой диск!» Все знают, что большая пластинка тогда так и не вышла».
До 20 мая Владимир Высоцкий не показывался в Театре на Таганке. За это время он успел побывать в Англии, Франции, совершить двухнедельное турне на теплоходе «Белоруссия» по маршруту Генуя — Касабланка — Канарские острова — Мадейра. Свидетель тех событий капитан теплохода Феликс Дашков рассказывает: «В 1975 году Володя и Марина приехали ко мне в Геную... Продолжительность круиза была две недели — они находились у меня на борту в течение двух недель... У меня есть много фотографий из этих рейсов. Например, когда мы были на острове Ариси-фи... Это такой вулканический остров — он совершенно весь засыпан вулканической лавой и пеплом...
Потом ездили мы вместе с ним из Касабланки в Рабат — это столица Марокко...
На пути от Кадиса в Севилью мы попали в автомобильную катастрофу. Но, слава богу, у нас водитель-испанец был опытный. Получилось так, что навстречу шел автобус и из-за него выскочил обгоняющий автобус встречный лимузин. Его водитель, увидев нашу машину, растерялся — видимо, был малоопытным — и поставил машину поперек дороги. Наш водитель, заметив такую ситуацию, начал тормозить и ударил его только в бок... В общем, Марина слегка повредила ногу, потому что она спала в это время и не была готова к этому удару. А мы, так сказать, отделались легким испугом... Высоцкий на этот случай реагировал нормально. У меня с собой в багажнике была бутылка водки. Мы, значит, антистрессовую терапию и провели... Запомнилось мне и то, как мы в Касабланке ходили вечером в ресторан и кушали омаров. Высоцкий, видимо, впервые в жизни это пробовал и часто потом вспоминал, как мы кушали омаров в Касабланке.
На корабле Высоцкий дал один концерт для экипажа — там все-таки 240 человек. Он с удовольствием спел для экипажа. И многие из членов экипажа записали тогда его концерт. Есть у меня фотографии с того концерта...»
Вернувшись на родину, В. Высоцкий возобновил концертную деятельность, выступив с концертами в Киеве, Таллине, Харькове и Москве. Его кооперативная квартира почти готова, но в самый последний момент выясняется, что это только видимость: после «славной» работы советских строителей надо заново все переделывать, ломать стенку, перестилать полы. Поэтому, пока строители приводят в порядок их квартиру, Высоцкий и Влади живут на квартире дочери одного из высокопоставленных деятелей страны на престижном Кутузовском проспекте.
В воспоминаниях Марины Влади это описано так: «Ты
мне объяснил, у кого мы будем жить. Твой приятель женился на дочери одного высокопоставленного лица... Пара довольно любопытная: он — интеллигентный близорукий еврей, она — рослая белорусская девушка. Правда, она здорово избалована родителями, но зато — талантливая художница...
У этой молодой пары, естественно, великолепная, огромная квартира в центре, и они отдают нам целую комнату с ванной и всеми удобствами. Мы кладем наш матрас прямо на пол, потому что они тоже только переехали и в квартире почти нет мебели... Мы наслаждаемся такой беспечной жизнью в течение нескольких недель, потому что, конечно же, строительные работы в нашем с тобой доме не двигаются. Зато у наших приятелей через короткое время все готово. Современная мебель привезена специально из Финляндии, расстелены великолепные ковры — свадебный подарок отца невесты, расставлены редкие книги — подарок семьи мужа...
И вот наша квартира наконец готова. Последний обед, поданный в восхитительном фарфоровом сервизе эпохи Екатерины II, действительно ни в чем не уступал царскому: голуби в сметане, икра и самые тонкие закуски. Нам всем было грустно: во-первых, приходилось расставаться, но самое главное, в то утро наша подруга сообщила нам с искаженным лицом: «Мой отец освобожден от должности и выведен из состава Политбюро». Все мы знали, что для них золотые денечки закончились».
В тот год из состава Политбюро вывели только Александра Шелепина, бывшего серьезного противника Леонида Брежнева и претендента на его престол. Эта отставка случилась в апреле.
В мае Владимир Высоцкий объявился в родном театре с бородой и с горячим желанием сыграть роль Лопахина в пьесе А. Чехова «Вишневый сад» в постановке приглашенного с Малой Бронной Анатолия Эфроса. Это был тот самый момент раскола знаменитой Таганки.
В тот год Юрий Любимов впервые надолго покинул стены театра, уехав в Италию ставить оперу Луиджи Ноно в Ла
Скала, и разрешил Анатолию Эфросу поставить на Таганке любой спектакль. Тот выбрал «Вишневый сад». Вспоминая Высоцкого тех дней, Алла Демидова писала в своем дневнике: «Высоцкий начал тогда работу в очень хорошем состоянии. Был собран, отзывчив, нежен, душевно спокоен. Очень деликатно включился в работу... От любви, которая тогда заполняла его жизнь, от признания, от успеха — он был удивительно гармоничен в этот короткий период репетиций. В роли Лопахина у него соединились и его уникальность, и его к тому времени окрепший опыт, и его личные переживания в жизни, и особая
