а Любимов мрачно дорабатывал свое провинившееся невзначай детище, стремясь вынырнуть из-под очередного «колпака».
Помощник В. Гришина Юрий Изюмов в своих воспоминаниях описал этот эпизод несколько иначе, взглянув на него с точки зрения своего тогдашнего положения и отношения к главе московских коммунистов:
«С большим удивлением прочел я недавно в печатном интервью Любимова о том, будто бы Гришин на него кричал, топал ногами... Ни того ни другого он вообще никогда не допускал, даже голос повышал крайне редко. Я присутствовал при всех встречах главного режиссера Театра на Таганке с первым секретарем МГК КПСС и свидетельствую: это пылкая фантазия Любимова. Даже после того, как Гришина и его жену безжалостно, как умеют только актеры, обхамили на спектакле «Пристегните ремни», униженно- подобострастные извинения примчавшегося на следующее утро Любимова были приняты неизменно корректно. Виктор Васильевич молча выслушал его, сказав лишь:
— Больше мы в ваш театр не придем.
Потом добавил:
— Но помогать вам я буду по-прежнему.
А свое слово он держал всегда.
В свое время у Гришина было к Театру на Таганке предвзятое отношение, сформированное цековскими и горкомовскими идеологами. Они внушили ему, что там ставится нечто ужасное, на что и ходить неприлично. Стоило немалых трудов убедить его— все-таки посмотреть несколько спектаклей и составить собственное мнение. После первого же посещения предубеждение исчезло.
Юрий Петрович Любимов после этого звонил почти ежедневно.
по лезвию бритвы
— Вы должны мне помогать хотя бы как единственному русскому режиссеру, — не раз повторял Любимов.
Гришин любые отклонения от интернационализма не переносил на дух, но помогал: со строительством, с квартирами, званиями, другими земными благами. После развода с Л. Целиковской Любимов попросил квартиру для своей новой семьи. Дали».
Но вернемся от откровений Юрия Изюмова к повествованию Р. Кречетовой: «В тот самый момент, когда Эфрос поверял обескураженным актерам свои сокровенные мысли, Любимов где-то в недрах театра репетировал «Пристегните ремни!» и раздраженно ждал, когда отпустят нужных ему исполнителей. Терпение Любимова в конце концов, видимо, лопнуло: перед Эфросом предстал настойчиво вежливый гонец, присланный за Высоцким. «Я пойду?» — И не дожидаясь разрешения, Высоцкий устремился к выходу. «Вы же там не главный ремень», — иронически бросил ему вдогонку Эфрос. Интонация была особенной, ею отрицалась серьезность всего, что происходило в театре за пределами этого вот зала...
Конечно же, Любимов ревновал... Он ходил вокруг будущего спектакля далекими кругами. Он чувствовал его нарождающуюся чужеродность, невольно от нее защищался. Порой, возможно, терял ощущение грани между защитой и нападением. Что делать. Мучительно страшен психологический мир театральных кулис, такой желанный и радостный для непосвященных. Соперничество — одна из глубинных составляющих творческого процесса. Дни работы над «Вишневым садом» были пронизаны тайным драматизмом».
Концертная деятельность Владимира Высоцкого в тот год не была столь бурной и активной, как в два предыдущих года: он дал всего лишь около тридцати концертов. Но энергия Высоцкого-поэта не иссякала и обогащалась новыми красками. В том году он написал целый цикл песен к фильму С. Тарасова «Стрелы Робин Гуда»: «В забавах ратных целый век», «Замок временем срыт», «Баллада о любви», «Средь оплывших свечей», «Робин Гуд». Правда, с пес-
нями этими произошла та же история, что и с песнями, написанными Высоцким к предыдущему фильму С. Тарасова «Морские ворота», — в фильм они не вошли. И лишь через семь лет, уже после смерти Владимира Высоцкого, Тарасов использовал их в своем новом фильме «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго».
Касаясь грустного эпизода с фильмом «Стрелы Робин Гуда», Владимир Высоцкий рассказывал: «В фильм не вошли шесть баллад. Сказали, что они слишком утяжеляют повествование, а это приключенческий фильм. Я же, дескать, написал баллады как для фильма серьезного».
В том году выйдет одна из первых серьезных статей о Владимире Высоцком-киноартисте: Ирина Рубанова напишет 15 страничек текста, который будет помещен в альманахе «Актеры советского кино. Выпуск 2».
В мае 1975 года братья Вайнеры закончат работу над романом «Эра милосердия», по нему в 1978 году будет снят телевизионный фильм «Место встречи изменить нельзя», в котором Высоцкий сыграет одну из лучших своих киноролей — капитана МУРа Глеба Жеглова.
В том году Высоцкий снялся в эпизодической роли в фильме Иосифа Хейфица «Единственная», главную роль в котором сыграл коллега Высоцкого по театру на Таганке Валерий Золотухин. Когда через год фильм выйдет на экраны страны, о роли Владимира Высоцкого в нем почти никто из критиков и не вспомнит. А если и вспомнит, то ограничится парой строк. Как это, к примеру, сделал М. Кузнецов в альманахе «Экран-76—77»: «По сравнению с рассказом П. Нилина в фильме появился новый герой — руководитель хорового кружка (В. Высоцкий). Таня жалеет его — неустроен, одинок. Восхищена талантом: Высоцкий поет под гитару... Сострадает ему — его талант не признан: даже пошляк Жур-ченко хамски иронизирует над его судьбой... Словом, логически все правильно. Только вот куда пропала синяя птица вдохновенной правды искусства, не знаю. Сцена не вышла. И не нужна «лобовая» деталь: узнав об измене, Николай (Золотухин) рвет с места грузовик, и волна грязи окатывает Таню...»
В том же году Владимир Высоцкий сыграет на радио роль Красавчика в дискоспектакле «Зеленый фургон» по повести А. Казачинского. Позднее Высоцкий захочет снять фильм по этому произведению, но смерть не позволит ему сделать это.
Для другого дискоспектакля — «Алиса в Стране чудес» — Владимир Высоцкий напишет цикл песен, причем количество этих песен будет поистине феноменальным: из 50 песен, написанных Высоцким в 1975 году, целых 30 выпадет на «Алису».
На экранах страны в тот год прокатывали фильмы: «Они сражались за Родину», «Прошу слова», «Белый пароход», «Сто дней после детства», «Звезда пленительного счастья», «Пропавшая экспедиция».
В том году начала свое стремительное восхождение на вершину эстрадного Олимпа 26-летняя Алла Пугачева со своим «Арлекино». Академик А.Д. Сахаров стал нобелевским лауреатом.
В сентябре 1975 года Театр на Таганке выезжает на гастроли в Болгарию. Во время этих гастролей Владимиру Высоцкому предложили записать на студии «Балкантон» долгоиграющий диск. Не теряя времени и взяв себе в напарники еще двух гитаристов-аккомпаниаторов (ими стали коллеги Высоцкого по театру Виталий Шаповалов и Дмитрий Ме-жевич), Высоцкий приехал на студию и без всякой подготовки, без дублей на едином дыхании записал весь диск.
О гастролях театра в Болгарии и о титулованном внимании к нему оставил свои воспоминания В. Смехов: «После первого же спектакля Высоцкого осыпали цветами, а в гримерной я даже прорычал, что не дают переодеться,-барышни и граждане стекались к Володиному столику за автографами. Вот это уже чрезвычайно знакомая картина. И машины Ловчева и Кабакчиева, других видных деятелей литературы, театра, кино — возле театра в ожидании выхода Володи.
И личная просьба Тодора Живкова на ужине в честь театра — и Володя поет: «Только тому, кто в гробу, ничего».
Вернувшись из зарубежных гастролей, Таганка 29 сентября начинает гастроли по Союзу и выступает в Ростове-на-Дону. Но Владимир Высоцкий эти гастроли уже не осилил: почувствовав себя плохо, он раньше срока вернулся в Москву. 12 октября ему стало плохо с почками, и к нему на дом (Малая
