ничего с собой взять.
– Нет. Нельзя брать деньги из семьи. Ты знаешь, я этого не люблю.
– Это мои деньги. Я откладывал их, чтобы летом поехать отдыхать. С тобой.
Потом была целая половина дня, потом была целая-целая ночь. Вдвоем: мы и целый мир. Такой огромный и такой маленький, точно поместившийся в пространстве нашей маленькой квартирки.
Потом было субботнее утро. И мы разошлись по домам – объясняться. Я сообщила мужу, дочери и маме, что много лет люблю одного человека и не могу больше жить без него.
Реакция была на редкость сдержанная. Коля молчал. Дашка сказала, что все понимает. Мама провозгласила, что она так и знала, что все это рано или поздно случится, потому что нельзя же жить с мужем, который не зарабатывает денег, без конца уткнут в компьютер, а в доме текут краны в ванной и труба в туалете.
Дома было неуютно, и меня все время бил озноб, хотя на улице стояла сумасшедшая жара.
Я ушла к знакомым. Стыд разъедал душу, как уксусная кислота. Позвонила ему. Мобильник не отвечал, по домашнему телефону ответила Галя – голос у нее был безмятежно-спокойный. Я бросила трубку.
К вечеру я услышала все же его голос. Он был какой-то рваный, лоскутный, как одеяло-пэчворк, сильно выцветшее от долгого употребления.
– Ну что?
– Пока ничего. Во-первых, у нее опять язва открылась, во-вторых, Юлька сообщила, что выходит замуж. Не время. Завтра.
Я вернулась домой, где со мной никто не разговаривал. Легла в постель, взяла книгу. Коля ушел спать в другую комнату.
Воскресенье прошло как во сне. Хорошо, что весь день прошел вне дома – брат позвал нас на природу. Вечером я зачем-то затеяла стирку. Алешин мне помогал. Потом мы сели на кухне и выпили бутылку вина. Муж спросил:
– Когда ты уходишь?
– Завтра.
– Ты понимаешь всю неуместность моего дальнейшего пребывания в квартире твоей матери?
– Значит, будем менять квартиру, – тупо ответила я.
Глава 7
В понедельник утром я примчалась на работу в прекрасном настроении. В сумке у меня была только смена белья и косметика. Собирать какие-то чемоданы на глазах у всех у меня просто не было сил.
«Потом, потом, все это ерунда такая. Еще сто раз придется домой заходить», – автоматной очередью простреливало у меня в голове.
В 11.30 у меня на работе появился он. Распахнул дверь в мой кабинет, чмокнул меня в щеку быстро и резко, так что я не успела ответить. Поцелуй мой ушел в воздух. Он с размаху рухнул на стул возле меня и весело сказал:
– Ну, вроде все.
– Ну, рассказывай, – вальяжно улыбнулась я.
– Планерку провел, с работы слинял.
– А дома? – осторожно поинтересовалась я.
– Что – дома?
– Что за привычка отвечать вопросом на вопрос? Мы не в Одессе.
– Ну да, дома. Юлька замуж выходит.
– Ты мне позавчера об этом сообщил.
– И еще. Ты помнишь, что я хотел обои сменить?
– При чем тут обои-то? – недоумевая, спросила я.
– Нет, ну ты помнишь, что я купил новые обои?
– Ну, помню, ну и что?
– Представляешь, – он хохотнул, – Гальке они не понравились.
– И что? – заорала я. – Что?
– Что ты твердишь как попугай одно и то же?
– Я уже молчу, – раздраженно сказала я.
– Да, как же – от тебя дождешься! Я всегда говорил – какая ж ты красивая в злости!
– Я не злюсь.
– Так вот: они ей не понравились, и мне их нужно заменить.
– При чем здесь я?
– Ты ни при чем. Просто их нужно заменить.
– А потом что?
– Что потом? Клеить нужно. Я бы и сам поклеил, да мне помощник нужен.
– Ты что, зовешь меня себе в помощники?
– Какая-то ты сегодня неродная и непонятливая. И шутишь, прости, не слишком удачно.
– Да не шучу я. Никак не врублюсь, зачем ты мне про все это рассказываешь. Пусть Галя тебе поможет.
– Да она все болеет.
– У нее всегда очень вовремя открывается язва. Я не знаю – найми людей. Меня это не интересует, как ты будешь с обоями управляться. У тебя там, помнится, с батареями еще какие-то нелады, так что и их сменить не забудь. Уж делать так делать.
– Короче, Оль, ты не язви зря. Батареи действительно тоже нужно сменить.
– З-зачем? – будто просыпаясь, спросила я.
– Ну, ты странная, право. Они уже свой срок отслужили.
– А потом что? Что потом-то? – ослино твердила я.
– Что? Ты же умная женщина... – философски заметил он.
– Я? Умная? Но не настолько же, чтобы понять связь между обоями с батареями и нашей дальнейшей жизнью вдвоем, – прошептала я.
– Что ты шепчешь? Ты кого-то боишься? У тебя неприятности? – бодро вопрошал он.
– Я... боюсь... тебя, – раздельно сказала... не я, «она». Меня больше не было.
– Выйдем на улицу, – мягко предложил он.
– Никуда я не пойду.
– Почему?
– Не хочу.
– Что случилось?
– Это я у тебя должна бы спросить.
– Кстати, как у тебя отношения с твоими учредителями? Не наезжают?
– Прекрасные отношения. Чего им на меня наезжать? Дивиденды они получают исправно.
– Смотри, если что, я могу с ними и разобраться.
– Ты лучше с собой разберись, – «не я» плакала.
– Дорогая моя, любимая, родная, что ты плачешь? Я так люблю тебя, – говорил он ласковым голосом.
«Она» увидела, что у него грязные волосы.
– Помой голову, – глупо сказала «она», захлебываясь слезами.
– Слушай, Олюшoк, поедем к нам – я свободен.
– Ты? Ты свободен? – рыдала «она». – Да это смешно в конце концов. Ты зафлажен со всех сторон. Только ты – не волк. Ты – запуганный кролик. А кроликов... их жалеют... их нельзя любить. Они слишком жалкие. Слишком жалобные. Уходи, пожалуйста.
– Но...
– Уходи, прошу тебя. Мне одной надо побыть.
Он пожал плечами и ушел. Хлопнула дверь, «она» сорвалась с кресла, рывком схватив из сумки пакет. На ходу вытирая слезы рукой, увидела своих сотрудников. Они смотрели на нее жалобными глазами. Как
