— Афоня, где мои колготки?!
Новый день начинался с обычного Клавкиного вопля. Я глубже зарылась в одеяло и там счастливо улыбнулась: все не так уж плохо, раз сестренка не утратила своих милых привычек.
Примерно полгода после появления Клюквиной в моей жизни я пугалась этих криков, и пробуждение стало для меня сущим наказанием. Клавка умудрялась засовывать свои вещи в самые невообразимые места, куда нормальный человек даже не подумает их положить. Однако вскоре колготки в морозильнике и джинсы в ящике для овощей перестали удивлять, а лихорадочные поиски одежды по утрам превратились в своеобразный ритуал. Брусникин сперва ужасно злился, когда слышал с утра пораньше звонкий клюквинский голосок, потом привык, а спустя некоторое время просто перестал устанавливать будильник. Вместо этого Димка просто сообщал как бы невзначай, во сколько ему нужно вставать, и минут за пятнадцать до «часа икс» Клавдия начинала утреннюю побудку.
Дверь в мою комнату с грохотом распахнулась.
— Ты еще спишь?!
— Сплю, — ответила я из-под одеяла. — И намерена продолжать это занятие еще часа полтора как минимум.
— Еще чего! Вставай немедленно, — велела Клавдия, — у нас Сегодня тяжелый день. Черт, где мои колготки? Ты их не видела? Я точно помню, что вчера оставила их в ванной.
— Посмотри в холодильнике, — посоветовала я, понимая, что поспать уже не удастся.
— По-твоему, я совсем чокнутая, чтобы колготки в холодильнике держать?
Вопрос относился к категории риторических, поэтому отвечать я не стала, пожала плечами и прошлепала в ванную.
«Да-а, денек сегодня предстоит еще тот, — подумала я, разглядывая свою заспанную физиономию в зеркале. — Знать бы, чем обернется встреча с Тамарой…»
Прохладный душ, как обычно, повысил мне настроение, и на кухню я вплыла с широкой улыбкой на лице. Клавдия же, наоборот, была мрачна, как осенний вечер, то и дело хмурилась, а ее обыкновенная болтливость куда-то исчезла.
Все это было так необычно, что я насторожилась:
— Клав, что с тобой? Ты хорошо спала? Голова не болит?
Клавдия отмахнулась:
— Голова не болит, только забита разными мыслями. В основном невеселыми. Мне страшно, Афонь! Сегодня ночью папашка наш покойный снился. Рожа у него была глумливая до неприличия. Папенька хохотал как сумасшедший, а на плече у него курица сидела размером с кабана. Это, говорит, вам, дочки. Я еще удивилась, мол, зачем нам курица? Папашка залился прямо-таки сатанинским смехом: «Не-ет, не курица это, а вирус птичьего гриппа. Самолично выращивал!» И все хохочет, хохочет… Курицу во сне видеть вообще плохо, а уж вместе с папашей… — Клюквина совсем сникла.
Сон, что и говорить, неприятный. Пока я думала, как успокоить Клавдию, откуда-то из недр квартиры донеслась веселая музыка из кинофильма «Джентльмены удачи». По опыту я знала — так звонит Витькин мобильник.
— Началось, — втянула голову в плечи Клавка, — а все курица с папашей…
Я почувствовала, как по спине пробежал табунчик мурашек, поежилась и, метнув в Клюквину парочку гневных взглядов, ринулась на поиски телефона. Не такое это простое дело, как оказалось! Вчера вечером сестрица беседовала со Степаном, и где теперь находится аппарат, одному богу известно.
Мобильник спокойно лежал в ванной, в стиральной машине, вместе с Клавкиными колготками. Да только к тому времени, когда это обнаружилось, «Джентльмены удачи» уже умолкли.
— Клавка, я тебя убью, — пообещала я сестре и извлекла телефон из машины.
На экранчике светилось имя Тамары. Возникшая рядом со мной Клавдия задумчиво почесала затылок:
— Странно, как он здесь оказался? Я же точно помню…
Воспоминания Клавки прервала уже знакомая мелодия.
— Это Тамара, — отчего-то шепотом сообщила я сестре и с замиранием сердца ответила:
— Алло!
— Здравствуйте, милочка, — бодрым голосом поздоровалась женщина. — Вы готовы сегодня со мной встретиться?
— Ага, готовы, — кивнула я, но не очень уверенно.
— Товар, насколько я поняла, у вас.
— У нас, — я совсем увяла.
— Прекрасно. Теперь слушайте внимательно. Ни мне, ни вам случайные наблюдатели не нужны. Поэтому встретимся на нейтральной территории. Поедете в сторону Бронниц через Клишеву. Если не знаете, где это, возьмете карту, разберетесь, это несложно. За Клишевой дорога идет по пойме; примерно километров через пять-семь свернете вправо, в сторону леса. Ошибиться невозможно, дорога, по которой можно проехать, там всего одна. Вот на опушке леса я и буду ждать. Теперь скажите, сколько человек будет с вами и какая у вас машина.
— Нас трое, наверное… Во всяком случае, двое это точно. А машины у нас нет.
Повисла пауза, во время которой у меня почему-то возникло ощущение, что я сморозила страшную глупость.
— Вы шутите? — подала наконец голос Тамара. В нем отчетливо сквозило искреннее, как мне казалось, недоумение.
— Какие уж тут шутки, — проворчала я.
— Вы собирались кейс почти с четвертью миллиона долларов везти общественным транспортом? — Тамара не переставала удивляться.
«Интересно, а кто бы, глядя на нас, подумал, что в кейсе четверть миллиона долларов?» — подумала я, а вслух с достоинством ответила:
— Вас это не должно беспокоить. В конце концов, мы можем взять такси. Это наша проблема.
Я была очень довольна своим ответом: именно так, по моему мнению, ответил бы какой-нибудь крутой парень вроде Лехи Николаева.
Наверное, Тамара имела на этот счет свое мнение, потому что с явной брезгливостью холодно произнесла:
— Вы заблуждаетесь, милочка, теперь это и моя проблема. Товар слишком ценен, чтобы подвергать его необоснованному риску. Диктуйте адрес, я пришлю за вами своего человека.
Клавка, слушавшая разговор, приложив ухо к трубке, вытаращила глаза и интенсивно замотала головой из стороны в сторону. Должно быть, это означало категорический отказ. Впрочем, я и сама понимала, что дать Тамаре адрес, значит, подписать себе смертный приговор. Оттого я поспешно воскликнула:
— Не надо! В смысле, пускай ваш человек встретит нас где-нибудь в другом месте. Скажем, возле Театра на Таганке.
— Хорошо, — согласилась Тамара. — В полдень возле театра. Черный «Сааб», водителя зовут Тимур. Он глухонемой, так что беседовать с ним бесполезно. До встречи, детка.
Последние слова Тамары прозвучали несколько зловеще.
— Ох, Афанасия, чует мое сердце, не вернемся мы оттуда живыми! — Клавдия схватилась за сердце, только оно почему-то оказалось справа. Впрочем, меня это не удивило, потому как мое сердце колотилось от страха где-то в области пяточного нерва. Клавка судорожно всхлипнула:
— Ишь чего удумала, змеюка подколодная, на опушке леса встречаться. Там-то нас и закопают. А по весне, когда снежок сойдет, какой-нибудь грибник-любитель найдет наши молодые, но обезображенные тела.
От отчаяния Клавдия даже не сообразила, что весной грибники в лесу — большая редкость.
— Подожди реветь, — одернула я сестру. — Никто нас не убьет. По крайней мере, сегодня.
— Почему это? — насторожилась Клавка.
Кажется, она была даже немного разочарована.
— Потому что мы девочки умные, и ампулу Тамаре сегодня не отдадим. То есть мы ее вообще не отдадим, но Тамаре знать об этом вовсе не обязательно.
