— Вы собираетесь дать сдачи?
— Если вы причините мне вред.
— Договорились, — его улыбка была скорее жёсткой, чем радостной. Он придвинулся ближе, согнув немалой длины туловище, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и прошептал:
— Покажи мне Бальдвина, покажи того оперативника, которого вы потеряли. Покажи мне Бальдвина, Анита.
Я предполагала, что всё должно было быть намного сложнее, но слова будто были волшебными. Воспоминания возникали у меня в голове, и я не могла их остановить, будто он включил киноэкран.
Единственный свет исходил от проблесковых огней впереди и позади. Так как у меня не было фонаря, они слепили меня, будучи бесполезными. Дерри перепрыгнул через что-то, и я взглянула вниз, обнаружив в коридоре тела. Мой взгляд задержался на третьем теле. Единственное, что я заметила, что один из них был нашим, а остальные — нет. Было слишком много крови, слишком много повреждений. Я не могла сказать, кто это был. Он был приколот мечом к стене. Словно черепаха в панцире, его защитная броня была содрана, обнажая красный остов туловища. Огромная металлическая защита валялась позади него. Был ли это Бальдвин? Из-за одной из дверей торчали чьи-то ноги. Дерри прошёл мимо них, проверяя, чтобы офицеры, шедшие перед ним, не оставили за собой ничего опасного или живого. Это была та степень доверия, с которой у меня были трудности, но я продолжала идти. Я держалась за Дери и Мендесом, как мне было сказано.
Внезапно я опять оказалась на стуле, пытаясь отдышаться, глядя на Каннибала, пока он крепко сжимал мои руки.
— Это было не просто воспоминание. Вы вернули меня в тот коридор, в то мгновение, — проговорила я напряжённым голосом.
— Мне необходимо было почувствовать, что вы ощущали, Анита. Покажите мне худшее, что случилось той ночью.
— Нет, — возразила я. Но снова оказалась в комнате, в которую вёл коридор.
Последняя оставшаяся в живых вампирша сжалась в комок. Она уткнулась окровавленным лицом в угол за кроватью, вытянув ладони вперёд, словно пытаясь остановить нас жестом. Поначалу мне показалось, что на ней красные перчатки, но когда кровь сверкнула на свету, я осознала, что это были вовсе не перчатки до локтя, а кровь по самые локти. Даже зная это, даже видя неподвижное тело Мельбурна на полу перед ней, Мендес так и не пристрелил её. Джанг навалился на стену, будто если б не ухватился за неё, обязательно бы упал. Его шея была разорвана, но кровь из раны не лилась. Она промахнулась мимо яремной вены. Спишем на недостаток опыта.
— Пристрелите её, — сказала я.
Вампирша захныкала, как испуганный ребёнок.
— Пожалуйста, прошу, не делайте мне больно, не делайте. Он заставил меня, — умоляла она высоким жалобным голосом.
— Стреляй в неё, Мендес, — проговорила я в рацию.
— Она умоляет сохранить ей жизнь, — отозвался он, и голос его звучал нехорошо.
Я достала патроны для дробовика из сумки для патронов и вставила их в ствол, пока шла к Мендесу и вампирше.
— Они заставили нас, они заставили нас, — всё ещё умоляла она, плача.
Джанг пытался зажать рану на шее. Тело Мельбурна лежало на боку, одна рука протянута к сжавшейся в углу вампирше. Мельбурн был неподвижен, зато вампирша ещё шевелилась. Это казалось мне неправильным. Но я знала, как это исправить.
Мой дробовик был заряжен, но я повесила его на плечо. С такого расстояния короткоствольное оружие куда удобнее; заодно патроны сэкономим.
— Я не могу убить кого-то, кто умоляет сохранить ему жизнь, — он перевёл взгляд с вампирши на меня, а затем — назад, на сержанта.
— Ничего, Мендес, я справлюсь.
— Нет, — возразил он, глядя на меня, его глаза были открыты чуть шире, — Нет!
— Назад, Мендес, — приказал Хадсон.
— Сэр…
— Отойди и не мешай маршалу Блейк исполнять свои обязанности.
— Сэр… так нельзя.
— Ты ослушаешься прямого приказа, Мендес?
— Нет, сэр, но…
— Тогда отойди, и не мешай маршалу выполнять её работу.
Мендес всё ещё колебался.
— Сейчас же, Мендес!
Он отошёл, но мне было некомфортно стоять спиной к нему. Он не был околдован, она не зачаровала его глазами. Всё было гораздо проще. Полицейских учат защищать жизни, а не отбирать их. Напади она на него, Мендес бы выстрелил. Напади она на кого-то другого, он бы не колебался. Если б она была похожа на взбесившегося монстра, он бы её пристрелил. Но, сжавшись в углу, простирая вперёд такие же маленькие ручки, как у меня, в попытке остановить то, что случится, она не походила на монстра. Её тело вжалось в угол, как ребёнок в последнем убежище, перед тем, как его начнут бить, когда вам негде больше прятаться и вы в буквальном смысле загнаны в угол, и сделать вы ничего не можете. Ни слово, ни действие, ни одна вещь на свете не смогут это остановить.
— Встань возле сержанта, — приказала я.
Он уставился на меня, дыша слишком часто.
— Мендес, — позвал Хадсон, — встань сюда.
Мендес подчинился его команде, как его учили, но он продолжал оглядываться на меня и вампиршу в углу. Она смотрела сквозь свои руки, и поскольку на мне не было освящённых предметов, она могла смотреть на меня. Её глаза были бледного неопределённого цвета, бледные и испуганные.
— Пожалуйста, — взмолилась она, — Пожалуйста, не причиняйте мне вреда. Он заставлял нас делать такие мерзости! Я не хотела, но мне нужна была кровь.
Она подняла своё изящное овальное личико ко мне.
— Нужна была, — нижняя половина её лица была кроваво-красной.
Я кивнула и вскинула ствол дробовика, вместо плеча уперев его в бедро и руку.
— Я в курсе, — ответила я.
— Не надо, — взмолилась она, простирая руки.
Я выстрелила ей в лицо с расстояния менее двух футов (60 см.). Её лицо разлетелось брызгами крови и густых ошмётков. Её тело выпрямилось достаточно для того, чтобы я разрядила всю обойму ей в грудь. Она была крошечной, мяса на ней было немного; я пробила в ней сквозную дыру с первого выстрела.
— Как ты могла сделать это, глядя ей в глаза? — Я обернулась и обнаружила Мендеса рядом. Он снял маску и шлем, хотя я была уверена, что их запрещено снимать, пока мы не покинем здание. Я прикрыла микрофон рукой, поскольку никто не должен был случайно узнать о чьей-то гибели.
— Она вырвала Мельбурну горло.
— Она уверяла, что другой вампир заставил её это сделать; это правда?
— Возможно, — ответила я уклончиво.
— Как же ты тогда смогла её застрелить?
— Потому что она виновна.
— Кто умер, и сделал тебя судьёй, присяжным и ист…, - он оборвал себя на полуслове.
— Истребительницей, — закончила я за него, — Федеральное и Государственное правительство.
— Я считал, что мы хорошие парни, — возразил он.
— Так и есть.
— Но не ты, — он отрицательно покачал головой.
И сквозь всё это я ощущала энергию Каннибала, как песню, которую никак не выбросить из головы, но я чувствовала, что эта песня кормится болью, ужасом и смятением.
Я нажала на эту силу, пытаясь её оттолкнуть, но это было похоже на попытку схватить паутину, когда
