— Так значит, если я просто скажу тебе, как ты хорош, мы сможем вернуться к работе?
— Если ты серьёзно, — ответил он оскорблено.
— Знаешь, обычно это дамские комплексы.
— Я тщеславен, так что потешь моё самолюбие.
Я улыбнулась, и настал мой черёд поднимать руки, признавая поражение. Я сделала глубокий вдох и заставила себя посмотреть на Бернардо. Я уставилась на его лицо. Его глаза были равномерного тёмно- карего цвета, почти чёрные, даже темнее, чем мои. Волосы были блестящими и чёрными, и я знала, что при подходящем освещении они дают голубоватый отблеск. Кожа была того приятного тёмного оттенка, который вам может придать лишь определённая генетика. Но важнее всего были очертания этих совершенных скул, линии носа, которыми пластические хирурги наделяют лишь кинозвёзд за умопомрачительные суммы, губ полных и широких, притягательных для поцелуев. Его шея была длинной и гладкой, и я могла видеть его пульс сбоку на шее как нечто, что требовало поцелуев. Широкие плечи под белой рубашкой были притягательными, а грудь выглядела так, будто он посещает спортзал, как, впрочем, и руки. Мой взгляд скользнул по его стройной талии, затем — по бёдрам. Я позволила себе задержать взгляд, и вынуждена была признать, что выпуклость на его брюках была отвлекающе значительной. Я знала, что выпуклость стала больше, потому что уже видела его однажды обнажённым. В принципе я знала, что он настолько неплохо оснащён, что даже для меня это могло быть чересчур, а я не так часто могла бы сказать это про мужчин.
Я заставила себя продолжить скольжение взгляда вниз по мускулистым ногам, обтянутым джинсами, к ботинкам. Затем вновь встретилась с ним взглядом.
— Ты покраснела, — заметил он, улыбаясь.
— Я припомнила тот случай в баре.
Его улыбка стала шире, он, очевидно, был польщён.
— Ты думала о том, как видела меня голым.
Волна смущения, которая уже шла на спад, вновь накрыла меня. Я кивнула и пошла дальше.
— Ну что, доволен? — поинтересовалась я.
— Ещё как, — ответил он, его голос явно указывал на это. Он плавно скользил рядом со мной, притягивая взгляды всех женщин, мимо которых мы шли, и даже некоторых мужчин. Я могла бы подумать, что они заглядываются на меня, но Бернардо был привлекателен со всех ракурсов. Я привыкла считать себя дурнушкой, когда дело касается «мужчин моей жизни». Если бы меня угнетало ощущение того, что я менее привлекательна, чем мой мужчина, я ни за что не смогла бы встречаться с Жан-Клодом… или Ашером… или Микой… или Ричардом, или Натэниэлом. Чёрт, рядом с Бернардо я чувствовала себя как дома.
Глава 21
Я извинилась перед доктором Мемфисом и получила имя верховной жрицы Шермана. Оно нашлось и в телефонном справочнике. Мы нырнули в удушающую жару, что была снаружи, скользящим движением надвинув на глаза солнцезащитные очки, будто они были порожденным научной фантастикой щитом. Жест был уже автоматическим, а ведь я не пробыла в этом городе и суток.
Заиграла музыка, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это мой телефон. Играла «I’m Not in Love» («Я не влюблён» — прим. переводчика) группы 10cc, но это не та мелодия, которую выбрала бы я сама. Мне действительно придётся научиться самой устанавливать мелодии. Чувство юмора Натаниэла начинало действовать мне на нервы.
Я нажала кнопку и проговорила.
— Что за выбор мелодии, Натаниэл?
— Это не твой котеночек, ma petite, — кто бы мог подумать, я стояла в знойном Вегасе, разговаривая с мастером города Сент-Луис и моей главной проблемой. Он никогда не звонил мне, когда я работала с копами, если не случилось ничего по-настоящему плохого.
— Что случилось? — Спросила я. Пульс внезапно оказался в горле.
Бернардо посмотрел на меня, я махнула ему рукой в ответ и покачала головой, двигаясь к авто, где были Эдуард и Олаф.
— Почему что-то должно случиться, ma petite? — Но его голос был полон гнева, которого обычно не было. Он мог сказать, что ничего не случилось, но его голос звучал бы иначе, и поскольку он мог сделать свой голос лишённым каких-либо эмоций, будто глухая стена, то либо он хотел, чтобы я знала, что он злится на меня, либо он был настолько зол, что не мог этого скрыть. Ему было больше четырехсот лет; за такой срок модно научиться скрывать большую часть эмоций. Так что же я такого сделала, чтобы так его разозлить? Или сделал кто-то еще?
Внезапно мне захотелось уединения. Я села в машину, так что мужчинам пришлось выйти на жару. Я предложила поступить наоборот, но Эдуард настоял, а когда он настаивает, на это обычно есть причина. Я научилась не спорить, когда он настаивает; так мы все проживем дольше.
Я включила кондиционер и устроилась поудобнее, трое мужчин переговаривались, тихо, но, но напряжённо. Хм.
— Ma petite, я просыпаюсь и обнаруживаю, что ты далеко.
— Я тоже этому не рада, — сказала я. Я подумала о нем и этого было достаточно, чтобы увидеть, как он лежит в нашей кровати, простыни небрежно наброшены на его тело, одна длинная нога закинута поверх материи. Одна рука держала телефон, но другой он лениво гладил спину Ашера. Ашер будет мертв для мира еще несколько часов, но Жан-Клод никогда не испытывал отвращения, прикасаясь к другому вампиру, если тот был ещё «мёртв». Меня это тревожило. Возможно, я слишком часто бываю на местах преступлений.
Он посмотрел вверх, будто почувствовав, что я за ним наблюдаю.
— Ты бы хотела увидеть больше?
Я вернула свои мысли и внимание к машине, жаре Лас-Вегаса, наваливающейся на неё снаружи.
— Думаю, это отвлекло бы меня.
— Есть люди, готовые отдать всё, что имеют, за возможность увлечься мной.
— Ты сердишься на меня.
— Сначала мы так стараемся доказать обществу вампиров, что ты на самом деле мой слуга, а не мой мастер, и тут ты выкидываешь такое.
— Что выкидываю, работаю?
Он вздохнул, и звук скользнул из трубки по моей коже, словно дрожь предвкушения.
— Уезжаешь без моего разрешения, — но он произнёс последнее слово двусмысленно, как будто просить разрешения может быть чертовски весело.
— Прекрати, пожалуйста. Я работаю или, по крайней мере, пытаюсь.
— Я обнаружил, что мало того, что ты сбежала, так еще и пищу с собой не взяла.
— Этим утром я напиталась.
— Но наступит завтра, ma petite.
— Криспин здесь.
— Ах да, твой малыш-тигр. — Он не пытался сдержать сарказма в своем тоне.
Я проигнорировала его сарказм.
— Я ответила на твой звонок в самой середине расследования убийства.
— Я так благодарен тебе, за что то ты утруждаешь себя ответом на мои звонки.
Это было слишком мелочно для Жан-Клода, но именно так и было: его голос, его звонок. Что, черт возьми, происходит? Но одной из приятных вещей в Жан-Клоде было то, что мне не приходилось ограждать его от неприятных подробностей моей работы. Он видел и похуже или настолько же ужасное за столетия своей жизни. Так что я сказала ему правду.
— Я только что была в морге и видела то, что осталось от лучших сотрудником полиции Лас-Вегаса. Я не буду разбираться еще и с тобой вдобавок ко всему.
Он вздохнул. Звук вибрировал сквозь мой разум, отдаваясь в теле, будто он был здесь, позади меня,
