митинги аболиционистов. Вместо ружей у них были огородные лопаты и шесты для белья.
На третий день строевых занятий возле церкви появилась полиция. Сержант долго и сосредоточенно рассматривал обучающихся, потом решительно кивнул головой и двинулся вперёд. Проходя мимо церковной паперти, он набожно снял на минуту свою форменную фуражку.
— Парни, кончайте эту чепуху! — сказал он.
— Какую чепуху, сэр? — возмутился Рагглс. — Мы хотим хорошо научиться пользоваться оружием, чтобы помочь родине, когда она позовёт нас.
— Родина не зовёт вас, — сухо сказал сержант. — Прекратите эту чепуху и займитесь своими делами. Представителям чёрной расы запрещено обучаться военному делу.
Он сделал рукой жест, обозначающий «никаких возражений», и скрестил руки на груди.
— Благодарю вас, сэр, — язвительно проговорил Рагглс, — благодарю вас за то, что вы называете нас представителями чёрной расы, а не просто черномазыми! Это сильно меняет дело, не так ли?..
Клуб пришлось распустить.
В это время в южных штатах горели усадьбы, подожжённые неграми. Тысячи чёрных бежали через фронт в надежде получить из рук янки предмет, который они считали священным, — винтовку. Но винтовок им не давали.
Через несколько дней после того, как северные армии заняли «нейтральный» Мэриленд, в Вашингтоне появились две фигуры, явно прибывшие издалека: на них были рваные холщовые куртки и револьверы в больших кобурах телячьей кожи, которые хлопали их на ходу по ляжкам. Лица у них были обветренные, высокие сапоги в грязи. Они подошли к подъезду военного министерства и назвали свои имена: Пинч и Кимбс. Они объяснили, что пришли из горных районов Мэриленда, где несколько лет вели войну с тиранами, и просили допустить их к военному министру. Караульный начальник посмотрел на них прищурившись.
— Белого могу пропустить, — сказал он. — Чёрный подождёт здесь. Прошу сдать оружие.
Пинч и Кимбс переглянулись.
— При выходе можете получить обратно ваши револьверы, — добавил караульный начальник, — если секретарь разрешит.
— Сдадим оружие, Дэви, — терпеливо сказал Пинч. — Останься здесь, я пойду один.
Дэви ждал Пинча более часа. Дигби явился с красным лицом и взлохмаченной бородой. В руке он комкал какую-то бумажку.
— Военный министр меня не принял, — кричал он, — а какой-то молодой франт в голубых штанах сказал, что негров на военную службу не берут! Он выдал бумажку, чтобы нам вернули оружие. Таковы янки!
— Потише, любезный! — сказал караульный начальник. — Как тебе не стыдно? В твоём возрасте шуметь в правительственном здании? Ведь вам оставляют револьверы! Чего вы ещё хотите?
Пинч пытался пройти к президенту, но его не пустили и за ограду Белого дома. Через несколько дней они с Дэви расстались. Пинч отправился в Кембридж повидать семью, а Кимбс поехал на Север разыскивать Джейн и Гарриет.
— Мы ещё увидимся, — сказал Пинч на прощание. — Не может быть, чтобы неграм не разрешили быть солдатами! У нас мало людей. Линкольн победит только тогда, когда пустит в бой негритянскую армию!
Большой Бен сидел на лавочке возле скромного домика в городе Оберне — домика с одним чахлым тополем и огородом, засеянным тыквами. Этот домик Гарриет сняла уже давно для себя и своих родителей, но сама бывала в нём редко. Старая Рит ослабела, оглохла и почти не могла работать. Старик сам стряпал, топил печь, подметал пол и мыл окна.
— Хэй-о! — шептал под нос Бен. — Вот шагает красивый молодой человек, который мог бы быть Дэви Кимбсом, если бы Дэви знал, что мы живём в Оберне. Но Дэви этого не знает и приехать сюда не может. Значит, это другой молодой человек. И всё-таки я сказал бы, что этот другой человек удивительно похож на Дэви. Конечно, это не Дэви, это другой молодой негр. О-хэй-о! До чего же он похож на Дэви! Просто вылитый Дэви!.. Здравствуй, молодой человек! Если бы я не знал, кто ты, я сказал бы, что ты Дэви Кимбс.
— А кто я? — осведомился молодой человек.
— Уфф! Ты не Дэви Кимбс.
— Посмотри хорошенько, дядя Бен, — сказал молодой человек. — Я Дэви Кимбс!
— Не может быть, парень. Дэви Кимбс не знает, что мы живём в этом месте. Ты просто похож на него. Нечего смеяться над стариком.
— Дядя Бен, — умоляюще сказал Дэви, — откуда бы я знал твоё имя, если бы я не был Дэви?
— Мало ли откуда ты мог узнать моё имя, парень! Ты мог спросить в лавочке на углу.
— Ты упрямый старик! — сказал молодой человек. — Мне гораздо легче было узнать, где ты живёшь, чем…
Молодой человек не закончил своей фразы. Из дома выбежала Джейн и с криком «Дэви!» бросилась к нему. Кимбс метнул негодующий взор на Бена и увёл её в дом.
— Уфф! — озадаченно проговорил Большой Бен. — Вот и Джейн ошиблась… Этот парень всех одурачил!
Большой Бен вошёл в дом и убедился в том, что старая Рит держит Дэви за обе руки, а Джейн прижимается головой к его плечу. Тогда Бен откашлялся и сказал:
— Здравствуй, Дэви, как это мы с тобой не узнали друг друга?
Дэви расхохотался, пожал руку дяде Бену и спросил, где Харриет.
— О-хэй-о! Она редко бывает на месте. Она в Бостоне. Говорит, говорит, как проповедник. Она очень хочет, чтобы неграм дали ружья.
— Дуглас сказал, что он не успокоится, пока чёрных не допустят к урне для голосования, к судейскому столу и к патронной сумке, — вставила Джейн.
— Ваш Дуглас сумасшедший, я это давно заметил! — проворчал Большой Бен.
Он вернулся на свою лавочку у входа в дом и забормотал под нос:
— Голосовать, судить, стрелять — это значит жить, как белые… Смотрите, дядя Бен голосует. Глядите, дядя Бен судит. Обратите внимание, дядя Бен стреляет… Хорошо бы так жить, ох, как хорошо! И моя дочь Хэт добудет нам всё это? Или, может быть, Джейн? Ха-ха! И это в Америке? О-хэй-о! Дай им бог здоровья! Это всё очень смешно…
В этот вечер Джейн прервала рассказ Дэви о том, как он стрелял с горы в Данкена Стюарта (он рассказывал об этом во второй раз), и сказала небрежно:
— Я и забыла предупредить тебя, Дэви, что я ухожу на войну.
Дэви отшатнулся и посмотрел на неё удивлённо. Лицо у него помрачнело.
— Вовсе нет, — сказал он, — это я иду на войну, Джейн.
— Значит, мы идём вместе.
— Откуда ты это взяла, Джейн Кимбс? — спросил Дэви. — На войне тебе нечего делать.
— Я буду служить в госпитале.
— Там кровь и смерть.
Джейн прикусила губу.
— Ты ничего не видишь, Дэви, — проговорила она после минутного молчания. — Ты не думал обо мне все эти годы?
— Джейн!
— Молчи, Дэви! Гарриет признаёт, что я солдатка. Я и пойду с солдатами. Гарриет лучше меня знает, чем ты.
— Ты думаешь?
— Да, Дэви, я думаю даже, что Гарриет иногда меня боится…
Дэви попробовал улыбнуться, но улыбка у него не получилась.
— Джейн, — сказал он, — ты любишь меня?
Джейн утвердительно кивнула головой.
