Волк прыгнул на кабанью спину и принял рвать ее зубами. Вепрь рухнул на пол и принялся кататься, чтоб раздавить врага, но тот уже отскочил и, не дав ему опомниться, опять приблизился к разбушевавшемуся кабану, уворачиваясь от его копыт и клыков. Глаза вепря налились кровью, он яростно визжал и бросался всей тушей на хищника, но тот успевал уворачиваться и нападал сам. Они то сплетались в один клубок, то разлетались в стороны, хрипло дыша, роняя пену и орошая пещеру кровью из многочисленных ран. Кабан бился за свою власть, за богатство, за могущество — за свое будущее, которое было так осязаемо близко! Стоит протянуть руку… Вот только мешает под ногами это лохматое чудовище. Так растоптать же его!.. И он с ревом налетел на противника, мечтая превратить его в кровавое месиво.
Но волк отстаивал свою свободу. Его холодная расчетливая сила, удесятеренная жаждой мести, направляемая чутьем и инстинктом хищника, снова и снова бросала его мускулистое тело на вепря, смыкая железные челюсти на ненавистной шкуре врага. Ах, если бы опрокинуть его на спину и впиться зубами в незащищенный пах!
Стены огромной пещеры дрожали от рева сражавшихся зверей.
Их неукротимая ненависть билась в каменном зале, как живое существо, но, истекая кровью, становилась лишь больше и сильнее. Замерший фавн видел ее собственными глазами: черную, блестящую, клубящуюся, как гигантский спрут. О, какой пир, какое роскошное угощение для его хозяев! Столько крови, столько злобы! Как бы не переборщить, а то опять, как много веков назад, дело кончится землетрясением и обвалом. Ищи потом новое место для святилища!
Фавн заводил широким вздернутым носом, принюхиваясь к непривычным горячим запахам. Вепрь выдыхался. Он хрипел, ловя воздух длинным рылом, его мощные бока, обрызганные пеной и кровью, бурно вздымались, как гигантские мехи, ноги дрожали.. Видимо, богам тоже надоело его поддерживать, и кабан чувствовал, что силы покидают его, что он вот-вот рухнет всей тяжестью своих мышц на каменные плиты пола. И тогда ему уже не увернуться от зубастых челюстей. Он испуганно захрюкал, закрутился на одном месте, выискивая пути к отступлению.
Однако и волк уже устал. Вывалив длинный красный язык, он с надеждой высматривал в своем противнике признаки слабости. Зверь уже чуял запах его страха. Еще немного, еще несколько хороших атак, и забьется под ним в агонии эта туша, замолотит скользящими в крови копытами, уронит огромную голову с подернутыми дымкой безразличными глазами. И тогда никакая сила уже не удержит его здесь! Он опять бросился на вепря и опять, сцепившись, они закружились в смертельном танце, визжа и воя.
Но тут боги совсем отвернулись от своего подопечного и волк вцепился зубами в его горло. Вепрь в ужасе закричал, упал на колени и замолотил головой по торжествующему волку, норовя размазать его по камню. В глазах у вепря потемнело, пенящаяся кровь хлынула горлом, и тут же судорожно бьющееся копыто обрушилось на тело волка, круша его ребра…
Жуткий волчий вой бился в Сониной голове, сотрясая все ее тело. Когда кровавая пелена спала с глаз, она успела заметить исчезающего в темноте пещеры кабана и настигающего его волка. А перед ней на камнях лежал Куфаронус, болезненно поджав под себя колени и судорожно шаря вокруг себя руками. Соня взглянула на свое отражение и медленно раздвинула губы в злой улыбке, блеснув белыми зубами. Она нагнулась над магом и поставила ему на грудь ногу. Тело его еле шевельнулось.
Девушка вынула из-за голенища сапога нож, наклонилась к его искаженному лицу и, сжав его пальцами, откинула голову старика, намереваясь перерезать ему горло. И тут маг что-то залопотал, быстро и непонятно, дернулся и затих, словно ожидая чего-то. Соня быстро оглянулась по сторонам: пустой зал быстро наполнялся легкими тенями, невнятным шепотом.
Металлический звук лопнувшей струны заставил ее вздрогнуть и быстро пригнуться, отпустив бормочущего Куфаронуса. Его белые безумные глаза метались по залу, пока не увидели то, что искали и тогда торжествующая улыбка расползлась по его лицу. Соня тоже увидела и содрогнулась: к ней быстро летел золотой кинжал с рукояткой в виде какой-то безобразной морды, скалящей острые длинные зубы.
Девушка смотрела на него, не отрываясь, усилием воли заставляя его свернуть, или остановиться. Кинжал замедлил свой полет. Движения его стали неуверенными, словно он не знал, кого слушать. Он дрожал и тонко звенел, вися в воздухе между Соней и магом, поворачивая свое смертоносное жало то к одному, то к другому. У девушки от напряжения пот заливал глаза, но она боялась сделать любой жест, чтоб это зыбкое равновесие не нарушилось.
Маг скрипел зубами. Проклятый волк! Если бы не он, все давно было бы кончено. И тут Куфаронус увидел, что клинок медленно поворачивается к его горлу. В сердцах он схватил его и тут же закричал от боли: острые зубы вцепились в его пальцы. Соня перевела дыхание, а колдун швырнул золотой кинжал в каменную зеркальную стену и выкрикнул заклинания. Девушка бросилась на него, подмяла под себя и опять потянулась за ножом… Удар тяжелой палицы обрушил на нее темноту беспамятства.
…Ей казалось, что она лежит в траве под огромным синим небом, а ее смешной рыжий брат с какими-то остроконечными ушами щекочет ее травинкой в носу. А… а… апчхи!.. Лязг оружия вернул ее к жизни. Апчхи!.. Соня чихнула еще раз и испуганно открыла глаза: в двух шагах от нее бились на мечах два великана. Один из них — Агилульф, так вовремя подоспевший, а второй… Девушка протерла глаза. Нет, так и есть: второй боец был точной его копией! Она быстро повернулась к Куфаронусу. Тот довольно потирал руки:
— Смотри, Соня, ну не чудесно ли я придумал: наш доблестный ирл сражается со своим собственным отражением, которое я когда-то у него выиграл! Ах, он так трогательно к нему стремился! И каково же было его разочарование, когда его двойник ринулся на него, размахивая мечом! Хи-хи… Пасть от собственной руки — это, наверное, не так обидно, как от чужой. Как ты думаешь? Или его палица лишила тебя способности соображать?..
Он смеялся, а сам по-паучьи, быстро подбирался к Соне:
— Ну почему ты такая строптивая? Неужели тебе жалко несколько капель крови? Или, может, тебе страшно, а? Ну, признайся…
Старик что-то говорил, но его слова тонули в звоне металла и выкриках бойцов.
— Ты, несчастная моя тень! — громыхал Агилульф.— Как ты смеешь поднимать оружие на меня, своего господина?!
Отражение огрызалось короткими ругательствами и продолжало наседать на ирла, все дальше тесня его от алтаря к выходу, Агилульф обиженно выпячивал губы; его отражение казалось ему чрезвычайно несимпатичным. Но вот мечом оно орудовало знатно! Ирл даже не знал, радует его или наоборот… Бессознательно он боялся сразить самого себя, поэтому его агрессивный противник имел все шансы на успех, и с каждым взмахом меча его движения становились все увереннее и ловче: еще немного и приказ нового хозяина будет выполнен, а враг повержен, сокрушен и уничтожен! Эге-гей, гоп!..
— Соня!
Девушка резко обернулась на крик, и тут же ее взгляд уперся в черные бездонные глаза колдуна. Она замерла, как каменное изваяние, приоткрыв рот и протянув вперед руку. Куфаронус, не отрываясь, смотрел в ее лицо. Это была победа! И теперь никто ее у него не отнимет! Ха! Наконец эта гордячка была в его власти! Обойдя все ловушки, она так глупо попалась в такую простенькую западню! Маг чуть было не потер довольно ладони, но спохватился, шагнул к Соне, дотронулся до нее рукой. Она не шелохнулась. Его зрачки начали подрагивать от напряжения. Колдун властно произнес:
— Иди к алтарю!
Соня неуверенно шагнула раз, другой. Лицо ее мучительно исказилось, но девушка послушно подошла к большой каменной плите и остановилась, держа над ней поднятую руку. Маг нащупал на поясе ножны, торопливо расстегнул их, вынул узкий тонкий кинжал. Сверкнуло лезвие…
И тут явственно зазвучала музыка свирели из-за ближайшей колонны. Куфаронус от неожиданности подпрыгнул, кинжал со звоном упал на камни. Старик закричал, но было поздно: Соня очнулась от наваждения, отшатнулась в сторону. Маг бросился на нее, как гигантская летучая мышь, дернул за руку к алтарю и вцепился в нее зубами. Кровь с шипением закапала на черную плиту. Рев и грохот наполнили пещеру, словно сонмы великанов разом проснулись и принялись рваться на волю, стуча в стены пятками и кулаками. Словно разверзлась преисподняя…
