— Я опоздала на трамвай, а скоро начнется затемнение. Может быть, подбросите меня?
— Садитесь, указывайте дорогу.
— Благодарю вас.
Человек, говоривший с ней, немного картавил. Он быстро вышел из машины, предлагая ей сесть между ним и водителем.
— Вы живете одна? — небрежно спросил человек за рулем, но явно с намеком.
— С мужем. И со свекровью…
Он засмеялся — нижняя часть его лица была хорошо видна в зеленоватом свете приборной доски — затем промурлыкал: «Эрика, мы тебя любим!..» И в эту минуту Сандра заметила, что оба ее спутника одеты в черные мундиры со знаками дивизии «Мертвая голова». Эта ситуация — она почти голая, в пальто, наброшенном прямо на белье, сидит между двумя эсэсовскими офицерами — показалась ей очень забавной. Ехали молча. Время от времени Сандра бросала: «Налево, направо». Один из офицеров осторожно просунул руку ей под пальто и, глядя прямо перед собой, уже тихонько поглаживал ей колено. Она ему не препятствовала, заранее усмехаясь при мысли о том, какова будет его реакция, когда он обнаружит, что на ней нет платья. На площади Испании встретился полицейский кордон. Караульный наклонился к дверце, отдал честь и пропустил машину. Чуть дальше Корсо выглядел уже полутемным туннелем. Затемнение только что началось. Закамуфлированные фары бросали на влажную от дождя мостовую голубоватые отблески. Еще один поворот направо. Рука эсэсовца уже скользнула по ее бедру — горячая, проворная. На этот раз Сандра решительно ее отстранила, насмешливо на него посмотрев, но он остался невозмутим. Рассмотреть выражение его лица было невозможно, так как тусклый свет от приборной доски не достигал его. Сандре показалось, что он задержал дыхание. Еще несколько улиц, таких же пустынных и мрачных. В палаццо, должно быть, очень беспокоились о ней, и пора было подумать о том, как объяснить свое опоздание. Но ее воображение сковала какая-то лень. А тут еще этот болван принялся за свое, пальцы его снова скользнули ей под пальто…
— Вот мы и приехали, — сказала Сандра, указывая на видневшуюся справа маленькую площадь.
Автомобиль повернул и остановился у подъезда.
Едва только Сандра вышла из машины, ей пришло в голову пригласить своих спутников чего-нибудь выпить — не в знак благодарности за их любезность, а, скорее, чтобы позабавиться растерянностью домашних. Оба офицера выразили согласие. Открыв дверь, привратник Джакомо так и охнул от испуга при виде молодой женщины в сопровождении двух военных в черных мундирах.
Пока они снимали свои фуражки и пальто, на шум в передней вышел Луиджи и тоже замер от удивления и тревоги.
— Мои друзья, — представила их Сандра самым естественным тоном. — А это мой муж.
— Луиджи Павоне. Прошу вас в гостиную.
Сандра улыбнулась — настолько этот сдержанный тон выдавал неискренность приглашения. Оба немца в свою очередь назвались, но так поспешно, что она едва расслышала: высокого звали Гельмут, а его спутника — Варнер не то Вальтер.
— Я хотела достать сигареты, — сказала Сандра, — но вышла поздно, трамваи уже не ходили, и эти синьоры меня любезно подвезли. Простите, я должна на минуту заглянуть к себе в комнату.
Удаляясь, она почувствовала на себе хищный взгляд Луиджи. И, услышав, как он говорит: «Сюда, прошу вас», вспомнила, что французский летчик, должно быть, сейчас уже у маркизы.
Когда, не спеша сняв с себя пальто, надев платье и подправив косметику, она вернулась в гостиную, то, что она там увидела, ее крайне позабавило. Маркиза сидела в своем кресле у камина. Справа от нее — Луиджи и Сент-Роз, а слева — двое немцев; все молчали. Позади с подносом, уставленным бутылками и бокалами, стояла взволнованная София. Сандра весело сообщила, что эти любезные офицеры принадлежат к СС и полностью опровергают репутацию, установившуюся за этими отборными частями. Поскольку Сент- Роз пристально на нее смотрел, она спросила:
— Милый Марчелло, надеюсь, вы уже познакомились?
— Конечно.
Марчелло Гуарди — таков был псевдоним Сент-Роза. Однако немец помоложе, на своем плохом итальянском, возразил Сандре:
— Почему вы думаете, что мы из СС?
Похоже, он был недоволен, а его спутник язвительно заметил, что танковые войска тоже носят черную форму и точно такой же череп со скрещенными костями, только танкистов ни с кем не спутаешь. Тогда Сандра примирительно сказала:
— Прошу извинения.
К счастью, София уже разливала вино, и инцидент был исчерпан. Маркиза молча сидела в своем кресле, откинув голову на спинку, и по ее виду Сандра догадывалась, что из нее не вытянешь ни слова. Что касается Сент-Роза, то он показался ей очень бледным. Он поднялся и стоял, опершись на свою палку, держа в другой руке бокал, и, казалось, с интересом рассматривал гобелен, изображавший Гектора и Андромаху. Привести двух немецких офицеров в дом, где скрывается летчик союзнических войск, — от этой шутки Сандра многого ждала, эта затея, безусловно, должна вызвать со стороны ее свекрови, Луиджи и самого Сент-Роза забавную реакцию. Но пока ничего не происходило, и оба гостя, видимо, чувствовали себя столь же неловко, как и их хозяева.
— Значит, вы танкисты, — сказала Сандра. — Наверно, в увольнении?
Варнер-Вальтер сделал жест, который мог означать все что угодно. Затем все со странно серьезным видом осушили бокалы, и Луиджи заговорил о недавнем воздушном налете и разрушениях, которые он вызвал на виа Остьензе.
— Папа настойчиво ратует за то, чтобы Рим был объявлен открытым городом.
— Отказываются союзники, не мы, — ответил Гельмут.
— Союзники, без сомнения, согласились бы, если бы в Риме не находилось такого количества ваших войск, — возразил Сент-Роз так нервно, что Варнер-Вальтер посмотрел на него не без удивления, и тогда Сандра заметила на лице немца шрам, который, начинаясь от левого уха, уходил по вертикали куда-то под воротник. Он был молод, но волосы его уже поседели. Фигура немца показалась ей излишне прямой, словно он носил ортопедический корсет, но в жестах его была изящная гибкость. Это он в автомобиле поглаживал ее колено. У него был тяжелый лоб, плотоядная челюсть, загорелое лицо, как у людей, подолгу находящихся на свежем воздухе.
— А вы знаете, — спросил он, — на что больше всего похож запах крови?
Сент-Роз слегка пожал плечами, как бы давая понять, что его это мало интересует.
— Однажды на Украине мне пришлось буквально искупаться в крови, в огромной лужи крови. Своей собственной. Мой танк наскочил на мину. Так вот, запах крови — несколько сладковатый и в то же время чуть горький, точь-в-точь как у хорошего вермута.
Сент-Роз поднес бокал к носу, понюхал содержимое и на сей раз спокойно сказал, что находит замечание справедливым, потом откинул голову и выпил все до дна.
Немец тоже выпил, потом устало произнес:
— Впрочем, что вы можете знать об этом, именно вы?
Другой офицер, Гельмут, не отрывал взгляда от огня в камине. Медленно, настороженно, как это делают иные хищники, издалека почуяв приближение опасности, он повернул голову к Сент-Розу. Глаза, сощурившиеся от смутного подозрения, внимательно оглядывали Сент-Роза, его негнущуюся ногу, перевязанную ступню. У офицера были очень бледные губы — похожие на два тонких глиняных валика.
— Завтра, — продолжал его спутник, — завтра мы снова будем в бою. Близится весна. Это пора больших наступлений.
В каждом зрачке у него горел маленький белый огонек, тревожная искорка, и Сандра вдруг поняла, что парень этот скоро погибнет и что он сам уже предвидит свою гибель. При этом у нее возникла не жалость, а скорее чувство гадливости, будто речь действительно шла о какой-то заразной болезни. Еще ребенком в Цюрихе Сандра не могла видеть больных или инвалидов, не столько из-за чрезмерной впечатлительности, сколько из-за внутреннего отвращения ко всему, что грозило изуродовать человеческое тело.
