— Да. Вас уже видели со мной на публике, и вы уже один раз бросили одну не…
Она опомнилась слишком поздно.
— Невесту, — хладнокровно закончил за неё Ноа. Потом кивнул. — Итак, раз уж я один раз поступил нечестно, бросив одну наречённую, вы решили, что я точно откажусь жениться на вас, когда сегодня вечером нас здесь застанут flagrante delicto[64]. После чего ваша репутация будет счастливо подмочена, а все ваши верные поклонники будут вынуждены искать иной предмет поклонения. И, конечно, наибольшую выгоду из вашей затеи извлёк бы я, понимаете ли, ввиду того, что меня посчитали бы ещё бульшим негодяем, чем я уже есть.
Августа вздрогнула от очевидного холода, который она отчетливо расслышала в его голосе. Почему её действия, когда он изложил их вслух, показались ей такими недостойными?
— Что ж, миледи, поскольку вы приложили столько усилий, чтобы поставить эту драму, по крайней мере, позвольте мне избавить вас от унижения быть обнаруженной сливками лондонского света со спущенным до талии платьем. Я совершенно уверен, что это не было частью вашего плана.
Он зашёл ей за спину. Не имея иного выбора, Августа просто стояла, одеревенев, пока он застёгивал пуговицы на спинке её платья. Прикосновение его пальцев к её коже больше не заставляло её дрожать от восторга, а только тревожно вздрагивать.
Закончив, Ноа продолжал стоять позади неё, не двигаясь какое-то время и не говоря ни слова.
— Это того стоило, Августа?
Теперь его голос прозвучал тихо, с болью. Она уставилась в пол, из-под подола платья виднелись атласные носки её винного цвета туфелек. Августа не ответила, вместо этого закусила губу.
— Стоило ради этого позволять мне раздеть вас, прикоснуться к вам, проделать всё то, что я проделал? Уверен, для вашей погибели было бы достаточно, чтобы нас обнаружили просто наедине. Когда вы поняли, что всё заходит дальше, чем вы предполагали, то почему не остановили меня от дальнейшего осквернения?
Потому что это не было осквернение, хотелось сказать ей, но ответ так и не прозвучал. Вместо него, из-за двери кабинета раздался голос маркизы, мачехи Августы:
— Августа, ты здесь, дорогая? Лакей сказал, ты пошла в эту сторону, чтобы отдохнуть, потому что в бальной зале тебе стало нехорошо. С тобой всё в порядке, дорогая?
Августа развернулась и уставилась на Ноа. Он взирал на неё мрачным взглядом, а голос его сочился сарказмом, когда он так, чтобы слышала лишь одна она, тихо проговорил:
— Вы, конечно, предусмотрели всё, не так ли? Даже зашли настолько далеко, что сообщили прислуге, где будете, на случай если ваш носовой платок не найдут?
Слёзы сожаления непрошено собрались в её глазах. Августа раздражённо смахнула их рукой. Почему она должна так себя чувствовать, почему ей должно казаться, что она как-то обидела его, когда за последние дни он сделал всё, чтобы погубить её жизнь?
Дверная ручка задребезжала, когда маркиза попыталась открыть дверь.
— Августа, ты там? С тобой всё хорошо? Ты меня слышишь?
Пристально глядя на Ноа, Августа слегка вздёрнула подбородок и отчётливо проговорила:
— Да, Шарлотта. Я сейчас.
Ноа не вздрогнул.
— Что ж, миледи, вы можете думать, что сделали всё для того, чтобы ваш план воплотился в жизнь. Но смею вас заверить, вы не приняли в расчёт одно — я не желаю принимать участия в вашей погибели.
И с этими словами он прошёл в дальний конец комнаты, надавил на угол книжного шкафа, открывая потайную дверь, спрятанную за ним. И растворился, не сказав ей больше ни одного слова, не бросив на неё ни единого взгляда.
— Августа? — Шарлотта вновь постучала в дверь.
Августа развернулась. Вытерла глаза, вздохнула и разгладила рукой платье. Потом пересекла комнату и повернула ключ в замке. Дверь сразу же распахнулась. Шарлотта, герцог и герцогиня Девонбрук, и ещё несколько гостей толпились в коридоре.
— Что ты делаешь здесь? — спросила Шарлотта, протискиваясь мимо неё, чтобы осмотреть комнату.
Августа быстро заговорила, надеясь, что та не заметит двух бокалов из-под бренди. Внезапно разрушение своей репутации потеряло для неё былую привлекательность.
— Сожалею, что заставила тебя волноваться. Мне было нехорошо, так что я решила удалиться в более спокойное место, чтобы отдохнуть.
— В какой-то момент ты просто исчезла, — сказала Шарлотта, оборачиваясь к ней. Она, казалось, не заметила бокалов.
— Не знаю, что произошло. Должно быть, я задремала в кресле.
И тотчас же завитки её волос выскользнули из-под шпилек и с недвусмысленным намеком упали ей на лоб. Шарлотта посмотрела на неё с плохо скрытым подозрением. Видела она бокалы с бренди или нет, но она ни на мгновение не поверила словам Августы.
— Вы в порядке, леди Августа? — спросил герцог. — Не следует ли мне послать за врачом?
Она покачала головой, вежливо улыбнувшись.
— Ох, нет, ваша светлость, мне уже намного лучше. Сожалею, что вторглась в ваш кабинет.
Августа бросила взгляд назад и увидела, что Шарлотта всё ещё вглядывается в интерьер кабинета, словно ожидая, что вот-вот что-то появится.
Или кто-то. Девушка в молчаливом ужасе наблюдала за тем, как Шарлотта пересекла комнату и взяла один из двух бокалов.
— Пожалуйста, не беспокойтесь по поводу этого, — сказала герцогиня Катриона. Она шагнула вперед, взяла Августу под руку и направилась назад в бальный зал. — Если вы чувствуете, что вам необходимо прилечь, то я буду рада показать вам свою собственную спальню наверху. Моя кровать намного удобнее, чем эти стулья. И, как вы видите, в кабинете моего мужа необходимо навести порядок.
Августа улыбнулась ей, благодарная за старание отвлечь внимание от сцены её неудавшейся попытки погубить свою репутацию.
— Теперь я себя хорошо чувствую. В самом деле. Спасибо за вашу заботу. Я, правда, не хотела доставлять вам никакого беспокойства.
Когда они вернулись в бальный зал, все остальные возвратились к своим разговорам, а музыканты заиграли резвую сонату. Взяв предложенный герцогиней стакан с лимонадом, Августа извинилась и отошла к дальней стене комнаты, где было не так многолюдно и шумно. Она присела на изящную резную скамейку, стоявшую у стены, и начала медленно потягивать напиток, стараясь стереть образ Ноа — разгневанного, оскорблённого, обвиняющего — который стоял перед её мысленным взглядом, а также стараясь избавиться от чувства сожаления, воцарившегося в её душе.
— Добрый вечер, леди Августа.
Августа подняла глаза и увидела изящную блондинку, неожиданно остановившуюся перед ней. Девушке на вид было лет девятнадцать, худощавая, но хорошенькая, с огромными голубыми глазами и бледной кожей. Но более всего от остальных её отличал траур: она была в чёрном с ног до головы.
— Добрый вечер… Простите, мы знакомы?
— Нет, пока ещё нет. Я мисс Сара Прескотт. Я имела удовольствие видеть, как вы танцевали в «Олмаксе» на прошлой неделе.
Августа кивнула, подумав, что, разумеется, весь Лондон видел её той ночью.
— Приятно познакомиться с вами, мисс Прескотт.
— Не будете возражать, если я присяду рядом? Мне так хотелось познакомиться с вами.
Хотя Августа была не в том настроении, чтобы разговаривать, она сердечно кивнула, указывая на место рядом с собой:
— Конечно.
Сара опустилась на скамейку, благопристойно сложив свои обтянутые перчатками руки на коленях. И они обе стали рассматривать общество: Августа потягивая лимонад, а Сара едва заметно постукивая носком своей туфельки по полу. В молчании прошло несколько минут, прежде чем Сара заговорила вновь.
