Обиды разом позабыв,
И страх, и ненависть свою.
Уже склонилась над водой,
Но вдруг отпрянула она:
Ручей, когда-то голубой,
Кровавым сделала война!
Но где воды найти? И вдруг
Ключ светлый перед ней
Алмаза чище. А вокруг —
Ограда из камней,
И слов чернеет полукруг:
«УСТАЛЫЙ СТРАННИК, ПЕЙ
И ПОМЯНИ СИБИЛЛУ ГРЕЙ
В МОЛИТВЕ ИСКРЕННЕЙ ТВОЕЙ!»
Наполнив шлем, она спешит
Туда, где раненый лежит,
И видит: рядом с ним — монах
Стоит с распятием в руках.
Священный долг его призвал
На поле грозного сраженья,
Чтоб он убитых отпевал,
И раненым дал утешенье.
31
Лорд жадно пил, томимый жаром.
Над ним склонилась молча Клара
Омыть лицо ему. «О, кто ты?
Ты — Клара? Констанс? Чья забота?..»
И вспомнив, крикнул: «Прочь,
Не надо исповеди мне!
Я должен ей помочь!
Молиться некогда и не…
…Прости и выслушай рассказ…»
«Нет, Мармион, в твой смертный час
Душа заботиться должна
Была бы не о том…
Что — Констанс? Умерла она
На Острове Святом!»
С земли поднялся Мармион,
Как будто и не ранен он,
Хоть кровь лилась сильней.
«А-а! Это — правда?
Так и знал,
Что правду он тогда сказал!
О, если б всех чертей
Я умолил хоть день мне дать,
Чтоб в Линдисфарн прийти опять —С огнем нагрянуть и мечом,
Убить попов пред алтарем,
Пускай орут в огне!
Я остров превратил бы в ад,
А демон мести был бы рад
