И дал отсрочку мне!
Но только этому не быть…
Будь проклят мародер ничтожный, Который смог меня убить,
Будь проклят меч мой ненадежный!
У грешника рука слабей…»
И наземь рухнул лорд пред ней.
32
Она перевязала раны.
Монах молился неустанно,
Но Мармион ему сказал,
Что и молитвы не слыхал:
Здесь рядом женский голос пел: «В проигранном бою,
в поле открытом, Найдешь ты смерть свою,
в землю не зарытый!..»
«Изыди, враг! Смотри, сын мой, На крест Спасителя святой!
Подумай о душе своей!
Немало я видал смертей
И грешников, но в первый раз
Такое вижу, как сейчас!»
Вновь жарче стал притихший бой, И клич донесся громовой:
«Святой Георгий с нами!
В бой, Стэнли!!!»
Вздрогнул Мармион
И, словно светом озарен,
С горящими глазами
Меча обломок роковой
Подняв, он крикнул: «Честер, в бой!
Победа, Стэнли! Враг сражен!»
И смолк навеки Мармион.
33
Уже смеркалось, но как днем,
Теснясь, редеющим кольцом
Вкруг короля, шотландский строй
Вел безнадежный, страшный бой.
Где авангард ваш грозовой?
Где Хоум, где Хантли дикий?
О, если бы в день битвы мог
Тут загудеть Роландов рог,
Чье эхо Карл Великий
Как зов предсмертный услыхал
Вдали от Ронсевальских скал —Шотландцы! Вас бы этот рог
От мародерства остерег!
И повернул бы вспять
Тот день, ужаснейший из дней, Когда средь Флодденских полей
Честь Каледонии моей
Ложилась умирать!
Но что жалеть?..
Средь мрачных мест, Где высится Сибиллы крест,
Не слышен Кларе дальний бой.
