Она была одна.
Когда монахини пришли,
Исчезло всё в ночной дали,
И неизвестно было им,
Куда девался пилигрим…
Читатель, переменим сцену:
Оставим Эдинбург пустой.
С утра войска за строем строй
Ушли, покинув эти стены.
И лишь с тревогой и мольбой
Дитя или старик седой,
Или красавица с тоской
Бредут к часовенке святой.
Где ж пилигрим? Где Мармион?
Где Клара? В древний Танталлон
Их велено везти.
Теперь их Ангус опекал,
И он, как Линдзи, приказал,
Чтобы никто не покидал
Отряда по пути.
Лорд ехал справа. А за ним,
Уздой играя, пилигрим
Всё говорил о том,
Что в поле воин и один,
Когда себе он господин,
Что верные родной стране
Свершают чудо на войне!
Казалось, что-то в нем
Переменилось, словно он
Какой-то тайной ободрен…
Так что ж задумал пилигрим?
Где мрачность? Что случилось с ним?
То вдруг коня он горячил,
То усмирял упрямый пыл…
А старый Хьюберт говорил
Растерянно о нем,
Что, кроме лорда своего,
Вовек не видел никого,
Кто б так владел конем!
28
На полчаса отстав от них,
Фитц-Юстас вел отряд,
Сопровождая дев святых.
А Мармион был рад
Не попадаться на глаза
Красавице и ждал, пока
Утихомирится гроза,
А королевская рука
Сметет преграду. И тогда
Клара де Клер, вернувшись в свет, Ему сама промолвит: «Да!»…
