вас своим лучшим другом и выделял среди прочих соратников.
От такого лестного признания Валфрих сделался пунцовым и более на Священную Княгиню глаз поднять не смел.
– Я никогда не забуду вашей доброты, виртджорн, – сказала на прощание княгиня.
С благодарностями все ясно, вот кто б еще объяснил капитану «Лаунэйд», зачем понадобился Джоне рвущий душу рассказ свидетеля гибели Аластара Эска? Он бы удивился еще сильнее, когда б узнал, что и Шэррар терзается тем же вопросом ничуть не меньше. Шурианка умела хранить сердечные тайны.
…Они брели по песчаному берегу и молчали. Джона даже не подозревала, что на Ролэнси сыщется такой пустынный и безлюдный пляж, где только море, песок, сухая трава и соленый ветер. Но Вилдайр нашел это место и привез ее сюда, потому что на морском берегу княгине становилось легче. Он был единственным, кто понимал, что чувствовала сейчас Джона. На самом деле понимал, как можно любить всех сразу – и Бранда, и Аластара, и его самого, как можно скорбеть о таком разном посмертье для детей разных лун, не предполагающем новой встречи. Разве Вилдайр Эмрис не схоронил своих «земных» жен – предшественниц Джоны, чтобы не ведать о бессильной тоске по навеки утраченному? Смерть всегда уносит с собой частичку души, и рана эта не заживет, как и по сей день не затянулись шрамами забвения имена женщин, которых любил Вилдайр, как не истерся в памяти Джойаны образ Бранда Никэйна. Много любви – много боли, и кто позволяет себе щедрость любить по-настоящему, тот знает, сколь будет велика цена. И платит, не скупясь.
Весь день небо хмурилось тучами, море беспокоилось, и волны с шипением накатывались на пологий берег, заляпывая песок комьями белой пены, но под вечер сменившийся ветер разогнал облака. Словно специально, чтобы ролфи и шуриа могли полюбоваться пожаром заката.
– Даже завидно, ведь ты видишь сейчас больше, чем я, – сказал Вилдайр, поцеловав запястье супруги.
Легкая улыбка коснулась губ женщины, будто их задела крылом невидимая бабочка.
– Если ты про мир духов, то даже они сейчас наслаждаются этой немыслимой красотой.
Солнце раззолотило косы Священного Князя и плеснуло золотом в зрачки Джойаны.
– Тебя утешил визит диллайнского капитана?
– Может быть. Его нет в Тонком мире, его нет в мире живых, а это значит…
– Что? – чутко, по-волчьи насторожился князь.
– Что он, наконец-то, вырвался и обрел свободу. Это самое главное… для него. И для всех, кто остался диллайн.
Вилдайр не выдержал и укрыл плечи Джоны полой своей шинели, обняв и бережно прижав к себе. Закат и впрямь стоил того, чтобы замереть на месте и досмотреть, как пылающий диск рухнет в море, унося в раскаленном кулаке этот долгий и непростой день со всеми его печалями.
И когда отгорела последняя алая искра, сказал, касаясь губами ее удивительно гладких и блестящих волос надо лбом:
– Пошли, моя змейка. Ребята из охраны, поди, уже уши себе поотмораживали на этом ветру.
Джона представила, как они с Вилдайром будут скакать через ночь по дороге, освещаемой факелами, а потом, усталые и осипшие, станут пить горячий черный эль и греть руки о толстые теплые бока кружек, и помимо воли улыбнулась.
– Да, мой князь, пошли домой. Вигдэйн и Мэрсейл заждались, – сказала шуриа и крепко ухватилась пальцами за его широкую ладонь.
Эпилог
Четверть века спустя
Джойана
Джоны не стало студеной февральской ночью. Такой, какие часто случаются на излете зимы, когда она дает свой последний бой в страхе перед неизбежностью весны. Мороз в такие ночи ломает деревья и крушит скалы, напоминая о свирепой силе природы.
Обнаружилось это лишь утром, когда из-под двери запертой изнутри опочивальни Священной Княгини потянуло таким жутким сквозняком, что кто угодно заподозрил бы недоброе. Горничные стучали – не достучались, и после нескольких минут паники и суматохи злополучную дверь, конечно, взломали. Вилдайр плечом вышиб с первого удара. И застыл на пороге.
– Мамочка… – прошептала в смертельном ужасе Сиба.
Большое окно и вправду было распахнуто настежь, а постель со смятыми простынями совершенно пуста.
На подоконнике остался четкий след маленькой босой ноги. Огненная княгиня метнулась к окну, перегнулась и… облегченно вздохнула, не увидев внизу ничего, кроме чистого свежевыпавшего снега.
– Нет… ну, в самом деле! – от нервного потрясения и пронизывающего холода, царящего в спальне, Вигдэйн клацнула зубами.
Пока Священный Князь утешал-успокаивал Сибу, закутав в свой бархатный халат и поглаживая дочь по светлым косам, Мэрсейл деловито заглянула под кровать. Чем Глэнна не шутит?!
– Не смеши меня, – буркнула Вигдэйн и вдруг воскликнула звонко, едва ли не по-девчоночьи. – Убей меня Локка! Ах, он – лукавый совий сын! Он все-таки сумел!
И показала всем маленькое совиное перышко.
Джэйфф и Грэйн
– Значит, не задержишься на пару деньков? – переспросил Шэррар еще раз, на всякий случай.
На случай, если капитан Элир все-таки передумал, и теперь ждет еще одного приглашения.
– Так точно, эрн капитан. Дела, – ответствовал тот и со значением похлопал ладонью по кожаному планшету. – Срочные дела.
И не врал, потому что возвращался в форт Джоэйн не как обычно, пешком через весь остров, а на каботажном пароходике, который должен был домчать неугомонного капитана шантийских егерей до нужного места меньше, чем за сутки.
И домчит в лучшем виде. Компания «Юнан Шай и сыновья» гарантирует и скорость, и точность.
Капитан Ияри внимательно присмотрелся к нетерпеливому другу. Что-то же нашептал ему на ухо генерал-губернатор эрн Тэлдрин в кабинетной тиши за чашечкой кадфы, что-то важное, заставившее Элира спешить донести новости до эрны Кэдвен.
– Кланяйтесь от меня тетушке Грэйн.
– Всенепременно.
Мужчины пожали руки и расстались, обоюдно довольные редкой в последнее время встречей.
«Ничего, скоро все так или иначе раскроется, надо лишь терпения набраться», – думал заинтригованный Шэррар.
«Шиларджи, как же он похож на мать», – вздохнул не к месту расчувствовавшийся Джэйфф.
Он поднялся на борт «Звонкой струны» и так и простоял на верхней палубе всю дорогу, не отрывая взгляда от живописнейших берегов родного острова. Кое-где скалы обрывались прямо в море, и вниз обрушивались синие водопады горных рек, радуя взгляд разноцветьем радуг. Местами на долгие лайги тянулись галечные пляжи – пустынные или занятые рыбачьими лодками. На причалах толпились гомонящие пассажиры. И почти все знали Джэйффа в лицо. А кто не знал, тому тут же подсказывали: «Ой, да то же капитан Элир. Ты ж только посмотри на эти косы!» Тогда точно узнавали.
Мода шурианская изменилась, мужчины теперь носили романтические кудри до плеч, толстые черные косы стали большой редкостью.
Так что в форте Джоэйн раритетный шурианский стрелок попросту спрятался от неуемного любопытства соплеменников и путешественников с континента.
– Где госпожа комендант? – спросил он у дежурного.
– В кабинете, вашблагородие! – обрадованно отозвался тот. – Подводит итоги инвентаризации.
Радость служивого ясна как белый день. Возвращение шуриа означало снижение накала начальственного гнева и переход его в обычное повседневное недовольство и мелкие придирки. Госпожа комендант гарнизон держала в кулаке и спуску не давала никому.
– Тираним подчиненных помаленьку, красота моя?
