царапался капитан Эйдри:
– Ваше превосходительство! Гонец из Индары!
– О, славно! – сразу взбодрившись, Паленая потерла шею и, отпихнув денщика локтем, приказала: – Кадфы в кабинет! И гренок, да побольше!
– Ваше превосходительство! – беспокойно уточнил за дверью Эйдри. – А ведь это шурий ваш, ну, тот самый…
– О! – обрадовалась Умфрэйд. – Замечательно! Отставить кабинет! Эйдри, давай его прямо сюда. Тангейн, ширму передвинь и тащи сюда жаровню, эля и мяса прихвати!
Не то, чтобы эрна Хайнри уже успела соскучиться по… хм… ровеснику, однако было у нее такое чувство, что привезенные им новости могут стать поводом для торжества. А от предчувствий она обычно не отмахивалась.
Грэйн
Неяркий зимний день еще и за полдень не перевалил, а эрна Кэдвен уже оказалась на распутье, причем не в поэтическом смысле, а вполне буквально. Ехать прямо на Дэйнл, вслед на синтафской армией, она не рискнула – слишком велики были шансы нарваться на неприятности. Поэтому от оврага Грэйн двинулась не по широкому и накатанному дэйнлскому тракту, а свернула на заметенный снегом проселок, держа, как и велела Локка, к западу. И, как ни досадно в этом признаваться, похоже, заблудилась. Холмы и долы Янамари, простиравшиеся вокруг, были пустынны и безлюдны. Ни одного дымка над крышами дальних хуторов, ни мычания скотины, ни собачьего бреха. Будто вымерло все. И дорогу спросить, увы, не у кого, и про «место, именуемое Этенхари», тоже никак не узнаешь. Вольно же Локке задавать своей посвященной такие задачи! Но не карту же просить у богини?
Впрочем, диспозицию на янамарском направлении Грэйн неплохо помнила и без ланд-карты под рукой. И присягнуть была готова – что бы ни представляло собой неведомое Этенхари, это точно не город, и даже не крупное поместье, не говоря уж о селениях. Скорее всего какое-нибудь тайное диллайнское укрывище, место, ведомое лишь служкам Живоглота… И где, в таком случае, брать информацию?
– Похоже, напрасно я спраздновала труса и оторвалась от синтафцев… – вслух посетовала сама на себя ролфийка, борясь с зевотой и почесывая затылок. Ответом ей был лишь невесомый шелест падающего снега, фырканье драгунской кобылы да вороний грай. Можно было, конечно, продолжить путь в неведомое, полагаясь на удачу, но эрна Кэдвен колебалась. Она сама нуждалась в отдыхе, да и лошадь не худо было бы расседлать и накормить. По пустынным просторам мятежного графства передвигаться разумнее ночью. А в получасе неспешной езды отсюда стоял чуть поодаль от дороги симпатичный одинокий сарайчик – как раз то, что нужно усталой путнице! И заметенный снегом стожок вроде бы рядом примерещился…
Грэйн сдвинула шапку на затылок и привстала в стременах, оглядываясь. Нет, никого вокруг! Полно, уж не остались же под низким зимним небом лишь они вдвоем с кобылой, а прочие все сгинули в круговерти снегопада?
– Этак я одни боги ведают до чего договорюсь! – Грэйн сердито сплюнула и потянула повод, заставляя лошадь развернуться. – Только дурак ловит рыб дырявым сапогом! Дорогу в сычиное гнездо наверняка знают тивы, а их на Дэйнл промаршировало целое стадо! Выберу самого жирного и потрясу хорошенько, а там видно будет!
Может быть, заявление это и было излишне оптимистичным, учитывая соотношение сил, однако любое осмысленное действие все же лучше, чем метаться по Янамари в поисках места, не обозначенного на карте, будто слепой щенок, потерявший материнскую титьку.
Умфрэйд эрна Хайнри
– О! Ты только взгляни! Полумахровые! А кайма, нет, ну ты видишь, какой нежный переход: от размытого бледно-сиреневого у центра, цвет, густеющий до почти черного и вновь стремящийся к жемчужным переливам у каймы! О! – эрна Умфрэйд самозабвенно ворковала над гостинцем от индарского коллеги, мало что замечая вокруг. Пожалуй, с Паленой Хайнри запросто можно было снять шкуру, пока она любовалась фиалками. Ну, во всяком случае, попробовать можно было, а там уж как сложится.
– Знаешь, как он называется? – взрыкивая от восторга, ролфийка чуть ли не щекой потерлась о нежные лепестки редкого цветка. – Тайна океана! В далеком море Тэйгенси, Ласковом море, лежит земля Блэйрнси – Цветущие острова… У подножия белых скал вода, пронзенная солнечными лучами, точно такого же цвета… О!
Как и любое дитя Морайг, эрну Хайнри в минуту сердечной радости потянуло на саги. Еще чуть-чуть – и нанюхавшись фиалок, Паленая Сука перешла бы на стихи. Но шуриа не звался бы сыном Змеиной луны, если бы, как то и водится за их племенем, все не испортил.
Фиалочки для Паленой Суки Хайнри чуть боком не вышли Джэйффу. Оказалось, что мужик с цветочным горшком в руках вызывает у обывателя чувство сродни тому, которое испытывает дезертир при виде одинокой крестьянской девки, работающей в поле. Пройти мимо и не поиметь – нет никаких человеческих сил. Казалось бы, и рожа типично шурианская, и вид донельзя бандитский, а, поди ж ты, веет от хозяина фиалок ароматом беззащитности – и все тут! По дороге в славный Вэймс только бродячие собаки остались равнодушны к сыну Шиларджи. Дважды его пытались ограбить, трижды убить, один раз соблазнить и бессчетно – обмануть по мелочи. И все из-за фиалочек!
Поэтому первым делом Элир всучил ролфийке подарок, словно не растение вез, а ядро с тлеющим фитилем.
– Эрн Оринэйр велел кланяться и целовать твои пальчики, Умфрэйд. Забери эту псячью поросль, ради Хелы-Морайг, и я поцелую тебя, куда только скажешь, – прошипел он, с нескрываемым ужасом поглядывая на невинные цветы.
– Ах, ты ж бедняжечка, – глумливо хохотнула резидентша.
– Сколько живу, столько дивлюсь человечьей порочной натуре. Хоть в чем-то прояви слабость, хоть на миг дай усомниться в том, что способен за полчаса передушить половину деревни голыми руками, сразу же посчитают себя вправе оскорбить тебя словом и делом.
– А твоей миролюбивой природе, разумеется, так сложно дать достойный отпор наглецам. А уж пережить в очередной раз крушение гуманистических идеалов так и вовсе невозможно. Угу-угу…
– Я пытаюсь стать цивилизованным членом… хм… общества.
– И как? Получается?
– Как тебе сказать… – Джэйфф задумчиво поскреб затылок, не решаясь признаться, что уже готов пожалеть о своем поспешном намерении. – Я немного разочарован.
– То ли еще будет, – зловеще посулила Хайнри.
– Пугаешь? – делано обиделся шуриа. – А я тебе не только цветочки вез, но и сувенир на память.
– Если это хвост Элайн Конри, чтобы я его к шапке приколола, то оставь себе, – отмахнулась Умфрэйд. – Мне довольно будет известия о трибунале над Рэналдом, чтоб он сдох, паршивец.
Все, что необходимо было знать эрне Хайнри, уже изложил в своем письме Оринэйр. Что же до «Новой Рилинды»… раз у «личного шуриа Е.С.О.» княжьи рунные плетения со лба исчезли, значит, воля Вилдайра исполнена. В любое другое время Умфрэйд с любопытством выслушала бы эту сагу, но не теперь.
Разочарованию Элира, кажется, не было предела.
– Ну-у-у во-о-от! Сама себе испортила вечер. И мне заодно. А я-то, наивный, уже собирался обсмаковать непристойные подробности… Надеюсь, Конри вернут беглую женушку, и она испоганит ему последние дни перед казнью, – злорадно прошипел шуриа.
Хотя для любого хелаэная повешение – худшая кара и самый лютый страх, но такая стерва, как Элайн, способна многократно усугубить страдания приговоренного.
Хайнри вздохнула:
– Поверь, мой ядовитый друг, у нас тут такое затевается, что вся эта возня с Конри не стоит теперь даже песьего чиха… Да ты, должно быть, в курсе уже. Война в Янамари.
– Да, я читал в газетах. И если продажные писаки не слишком приврали, то Рамман открыто выступил против… э… Эска? А что же Идгард?
Цивилизация подарила подлунному миру не только бумажные деньги, банки и торты, но и возможность получать свежайшие новости из первых рук. Иногда это очень кстати. Каждый раз, перелистывая остро пахнущие конопляным маслом и скипидаром странички, Джэйфф поражался необычайной силе печатного слова. Оно способно даже убить. Ославленный на газетных страницах рискует никогда не отмыться. Всего
