Шлюх и маркитанток по лагерю слонялось немало, и вдова Бино была всего лишь одной из них, такой же, как они, неотличимой от них. Разве что… не такой сонной. Потому что большая часть обитателей лагеря Хереварда напоминала сейчас скорее снулых рыб, чем солдат. Если бы Майрра знала слово «сомнамбула», она назвала бы их так. Но откуда крестьянке ведать такие мудреные слова? И солдаты, и шлюхи выглядели отупевшими и сонными, будто их всех опоили маковой настойкой. Вот и хорошо. Вот и ладно.
У синтафцев были все резоны оставаться беспечными. Магия охраняла войско надежней крепостных стен. А что до новой луны… Долго ли разъяснить прикормленной чудесами стае, что явление Алой Луны – это еще одна милость Предвечного, его знамение? Объяснить, подкрепить песнопениями и магией, накрыть армию пологом апатии и покорности. Ведь они, эсмонды, это умели, очень хорошо умели.
Но всего этого Майрра Бино, конечно, знать не могла. С другой стороны, зачем ей было вдаваться в эти тонкости, когда ноги сами несли женщину туда, куда надо – к сараю, где держали Раммана Никэйна?
Однако одно дело дойти до места заточения революционного графа, освободить же его – совсем другое, куда как сложнее.
– Ну, надоумь же меня, милая, – прошептала женщина, любуясь румяным ликом новорожденной богини. – Чего ж дальше-то мне делать?
– Тише, добрая тетушка! Не пыхти так, услышат!
Откуда здесь взялась девчонка и почему ее не видит и не слышит никто, кроме вдовы Бино, о том Майрра не спрашивала. И так ведь ясно, кто приплясывает босыми ступнями по талому снегу.
– Если он меня услышит, мы пропали, – серьезно сообщила богиня. – Я еще маленькая, тетушка Майрра. Поэтому мы пройдем тихо-тихо, на цыпочках, а сестрицы отвлекут его. Но это все, чем я могу тебе помочь.
– Да я уж и сама управлюсь, милая. Ты только покажи мне, куда идти.
Сказала это и осеклась. Никакой девочки перед нею не было – привиделась, примерещилась, морок и больше ничего. Да оно и верно – кто такая Майрра Бино, чтобы к ней богини запросто шастали? Только в лужицах подтаявшего снега дрожали красноватые отблески лунного света – будто цепочка маленьких следов, совсем крошечных, не больше кошачьих. Майрра стояла и смотрела на эту тающую лунную тропку, все еще прижимая к животу свой сверток. Страшно не было. Вдова тихонько вздохнула и осторожно ступила в первый из божественных следов. И пошла, бесшумная и незаметная, словно кошка.
Гражданина Никэйна держали, как оказалось, не просто в сарае, а в бывшем хлеву. Чего пытался этим добиться его пленитель, понятно было даже крестьянке. Дескать, тут, среди навоза и прелой соломы, и есть самое место предводителю бунтующей черни. Унизительно, кто ж спорит. Но недальновидно. Ибо тив Херевард, как и любой представитель высшего сословия, и представить себе не мог, что из скотного сарая может быть не только один выход. Иначе поставил бы больше часовых. А так их было всего двое – ходили себе вокруг сарая навстречу друг другу и заглядывали изредка в маленькое оконце.
«И где ж тут свиной лаз? – прошмыгнув к огромной навозной куче у дальней стенки сарая, задумалась Майрра. – Нижние-то венцы подгнили… наверняка свинки подрывали, коли у хозяина тут свинки стояли. А коли не стояли, так заместо свинок и я подрою, не переломлюсь».
И верно, рыть ей пришлось самой. Благо, тут, у стеночки, все было мягко и рыхло, чай, не просто землица, а с навозом, так не промерзает. А если приглядеться, так и вовсе парком курится, одно удовольствие копать. Ну, а если и не в радость в дерьме-то копаться, так все же лучше так, чем пыхтеть под синтафскими драгунами. Пусть руки в грязи по локоть, зато на душе чище. Майрра рыла и рыла, совсем уже не опасаясь никого и ничего. Богиня сказала, что ее сестры отвлекут врагов. Так и будет. Нечего бояться. Совсем нечего. И осталось всего чуть-чуть, вот уж и подгнившее дерево нижнего венца трухой раскрошилось под пальцами, словно обретшими вдруг твердость стали. Вот и… Да! Ладонь прошла насквозь и встретила пустоту. Загребая обеими руками, Майрра принялась расширять лаз.
Грэйн
Во флигеле, куда так лихо вломилась эрна Кэдвен, оказалось темным-темно. Как говаривал незабвенный бывший муж: «Словно в душе интенданта». Хотя насчет души майор Фрэнген проходился обычно в присутствии детей, в обществе же супруги речь шла чаще о заднице упомянутого чина. Но, кроме шуток, в пристройке и впрямь недоставало света. И хотя Грэйн и подперла входную дверь, она вдруг захлопнулась сама собой за спиной ролфийки, стоило ей только пройти первый десяток шагов по коридору.
– Когти Локки! – ругнулась ее благородие, разом ослепнув. Мрак сгустился так, что даже ролфийскому зрению было не под силу пронзить его. Оставалось полагаться на слух. И на нюх.
– Сэйган! Отзовись!
Но голос Грэйн погас, не успев отразиться от невидимых сводов, будто не в темноту коридора крикнула она, а в перину, полную горелых перьев. О, ну точно, точно, вот и паленым потянуло, и вроде как дымком…
– Кэйррон, твою мать!
Ей показалось, что пол под ногами чуть дрогнул. Грэйн нашарила стену и, шмыгнув носом, постояла так мгновение. Нет, показалось. Просто душно, и от затхлого и сырого воздуха у нее, верно, закружилась голова.
– Да Кэйррон же! Где ты?!
Нет! Не показалось! Вот и снова! То ли здание качнулось, то ли она сама – разве в темноте разберешь? Эрна Кэдвен вздрогнула, чувствуя, как по спине меж лопаток пробежала тонкая струйка пота. Боги, это и точно обитель мертвецов, подземелье, где замирает все живое, словно мушка, по глупости присевшая на каплю расплавленной солнцем золотой смолы…
– Чтоб вы передохли, курицы! – прорычала Грэйн, догадавшись. Магия! Диллайнская магия, но не та, что прежде, хлесткая магия мужчин-эсмондов, а женская вкрадчивая ворожба колдуний-аннис. – Сэйган!
Где-то совсем недалеко кто-то глухо стучал о металл… деревяшкой какой-то, что ли? Если то капрал долбит в дверь узилища табуреткой, его счастье, а если же нет…
– …есь! – донеслось до эрны Кэдвен, и ролфийка шумно выдохнула. Точно! Это Сэйган. Осталось только дойти до его кельи и взломать дверь, и не влипнуть во мраке в какую-нибудь хитрую сычиную ловушку. Не отрывая ладони от стены, эрна двинулась вперед, не слишком уверенно, но довольно быстро.
Ей повезло: Грэйн ни разу не споткнулась и только дважды ударилась бедром о какие-то неровности. Но возможный синяк на ляжке – это такая ерунда по сравнению с новым, уже гораздо более отчетливым колебанием не только пола под ногами, но и стены. Решив не дожидаться чего еще похуже, эрна Кэдвен сделала пару широких решительных шагов, и – наконец-то! – ее ладонь оперлась в холодную металлическую поверхность, вздрагивавшую уже не от подземных толчков, а от отчаянных ударов изнутри.
– Сержант! – радостно крикнула она, прижавшись ухом к преграде. – Я здесь!
– Капрал, ваша милость, – растерянно отозвался Сэйган из-за двери, перестав в нее колотить. – Капрал я.
– Змея с два! Выберемся, пришивай себе еще одну полоску на рукав. Я тебя произвожу в сержанты, ир- Сэйган! Это что, жесть? Дверь обита жестью?
– Похоже, свинец, вашбродь. И… я это… того… не заслужил я!
– Свинец – это неплохо… – пробормотала она, не слушая, что там бурчит денщик. – Эй! Отойди-ка! Сейчас я попробую… Кровь Морайг! Да что же это трясет так?!
На этот раз земля вздрогнула гораздо сильнее. Откуда-то сверху за шиворот Грэйн посыпалась то ли пыль, то ли труха. Ролфийка оглушительно чихнула и выругалась.
– Эрна! – встревоженно позвал Сэйган. – Эрна, тут трещина прошла по потолку! Уходите! А ну как обвалится все?
– Нечего чушь пороть, парень! Отойди от двери, я сейчас стану стрелять. Ну-ка!..
Но выстрелить Грэйн не успела. Она совсем ничего не успела, потому что калива содрогнулась снова, да не просто содрогнулась, а затрещала, заплясала на возмущенной янамарской земле, будто пьяный матрос на палубе. На миг потеряв равновесие, эрна Кэдвен попыталась ухватиться хоть за что-нибудь в этой кромешной сбесившейся тьме, но рука ее поймала лишь пустоту. Краем уха она услышала треск, почувствовала щекой движение воздуха… а потом в затылке вспыхнула боль, а в глазах – яркий свет. И
