слышит ее слов. – Я не хотела бы сдохнуть, не проделав прежде многих вещей, которые тебя позабавят. Я еще многого не сделала. Не залюбила до смерти моего змея, например. Каких-то пара часов на болотах после двадцати лет порознь – это же смешно, Огненная! Не доконала Конри, к тому же. Ты же неспроста послала меня за Сэйганом – и он рассказал мне об этой бедной диллайнской птичке. Научилась ли я читать твои знаки, о Локка? Или нет? Мне все равно предстоит вечность охоты для тебя там, на Тропах… Так какая тебе разница, если это случится чуть позже? Маар-Кейл придержат для меня место в стае. Не сегодня, моя госпожа. Не в костре, который разожгли шуриа. Это будет слишком даже для тебя.
Богиня молчала. Верно, у нее нашлись иные дела, поважней, чем нападки ее посвященной. Не дождавшись ответа, Грэйн дернула плечом, облизнула распухшим языком пересохшие губы и шагнула вместе с Сэйганом внутрь, в темноту, прорезанную кое-где рдеющими островками огня. Тлевшая где-то наверху балка рухнула за ее спиной, перекрывая путь к отступлению. Должно быть, это и был ответ.
Херевард Оро, Предвечный
Нож в сердце – верная смерть для кого угодно, но только не для бога. Для того, кто обрел могущество, нож в сердце – лишь маленькая досадная неприятность. Вроде занозы в ладони у неловкого плотника. Немного крови, испортившей одежду, и легкий холодок в груди – вот и все неудобства.
– Спа-си-бо, жен-щи-на, – сказал Херевард медленно, по слогам, словно заново узнавая звуки родного языка. – Без тебя у меня бы не получилось.
Она дрожала крупной дрожью, безмолвно ловя ртом воздух, и даже не пыталась вырваться. Херевардова хватка оказалась стальной. Как у капкана на очень крупного зверя. Или как у сильно раздраженного божества.
– Я умер и снова родился, но уже совсем-совсем другим…
– Х-шшшш…
Девушка захрипела и засучила ногами в преддверии агонии.
– Ты мне бесполезна, но… пока пригодишься живой, – молвил новоявленный бог, отпуская свою неудачливую убийцу.
Та маленькая частичка Хереварда Оро, которая сохранилась в поглотившем его Предвечном, еще помнила про политику, про войну, про мятежи и раздоры, смутно, но помнила. Однако у богов другие враги. Не смертные, нет.
Эта ничтожная людская самка не имела ни малейшей ценности. И вина ее заключалась не в попытке убийства, а в том, что у нее не было души. Бесполезная обуза – и все!
– Ты умрешь, но не сейчас. Потом. Когда я решу.
Говорить на человечьем языке оказалось так сложно. Он груб, его конструкции уродливы, а звуки примитивны. И все же первый сделанный вдох так сладок и незабываем. Это даже не рождение, это еще лучше. Младенец не осознает себя, но Чистая Сила, вдруг обретшая тело и разум, испытывает невообразимое блаженство от самого простого движения.
Хрипящее существо попыталось незаметно отползти в сторону, забиться в самый темный уголок, но делало это слишком громко, так что, кажется, его стоны и всхлипывания слышали самые далекие звезды. И конечно, бог поймал смертную за волосы, точно бабочку. Поднял, осмотрел и обнюхал. Она отчего-то пахла страхом. Странно.
– Твой страх бессмысленный и глупый. Ты и так почти мертвая.
Смертная зашлась в кашле, разбрызгивая сгустки крови.
– Это… это же счастье… какое счастье… я исчезну… я не достанусь тебе… – шептала она, раскачиваясь из стороны в сторону.
И главное, не лгала ни единым вздохом. Глупая смертная! Молить о том, чтобы исчезнуть навсегда, раствориться, закончиться? Безумие!
С каждым мгновением Предвечный все сильнее срастался с Херевардом Оро. И это было великолепно! Не прошло и четверти часа, как они стали едины. Предвечный знал все то же, что знал Благословенный Святой, а Херевард впитал всю мощь магической сущности. И вместе они были необоримы. Почти непобедимы. Почти.
И когда слияние завершилось, в мире не нашлось бы мага сильнее и врага опаснее, чем воплощенный в плоть Предвечный.
– Ну что ж… – зевнул он удовлетворенно и даже сыто. – Теперь мы займемся более важными делами.
Файрист, Синтаф, Ролэнси, Конфедерация, острова и проливы, государства, князья и президенты, армии и корабли – все это, конечно, очень существенно и серьезно. Но только лишь для смертного тива. Предвечному противостояли совсем другие силы. У богов божественные враги. Но! Одно другому не помешает.
Джона и Джэйфф
Земля снова ушла из-под ног шуриа, качнулась вправо-влево, будто палуба корабля во время качки, и поплыла, медленно и осторожно, как приливная волна. А потом холм Этенхари прорезала огромная трещина, и часть построек вместе с деревьями стали съезжать вниз, в реку. Джона и Джэйфф, как всякие живые твари, спасающиеся от смерти, проявили чудеса ловкости и успели перебежать ближе к башне. И уже в относительной безопасности наблюдали, как ширился с каждым мгновением разлом, как холм рвался на две неравные части с грохотом и ревом. И вниз, в долину обрушился пламенный водопад – это сыпались горящие обломки строений каливы, горевшей, точно пуховая перина.
– Грэйн! – отчаянно и страшно закричал Элир. – Грэйн!
Он как будто собирался нырнуть следом за утекающим в разлом огнем. Так бы и случилось, не повисни на его ногах Джона.
– Стой! Она нас не бросит. Она клялась беречь меня самому Вилдайру, она не нарушит приказа. Я не вижу ее духа! Она еще жива.
Пожалуй, воля Священного Князя была и оставалась единственной причиной для ролфи преодолеть все преграды, и даже саму смерть.
Грэйн с капралом, по идее, должны были выбраться из жилой пристройки, но все же Джойана испугалась за названную сестру, по-настоящему перепугалась. Конечно, такой отважной дочери Хелы- Морайг не придется долго блуждать по снежным равнинам посмертья. Врата Чертогов открыты для нее настежь.
«Грэйн, сестра моя, если ты уже на пути к Отцу Дружин, то задержись хоть на несколько мгновений, оглянись, вспомни обо мне!» – жалобно позвала подругу шуриа, отброшенная в сторону обезумевшим соплеменником.
В Тонком мире у всех очень чуткие уши. Вдруг… если вдруг… словом, Грэйн должна услышать. По всей видимости, Джэйфф, бессильно метавшийся по краю разлома, молил богинь о том же – услышать зов о помощи вовремя, успеть.
В этот момент пылавшая свечой башня затрещала, норовя рухнуть прямо на застывших в нерешительности шуриа. Кусок ее стены с хрустом отвалился, подняв в воздух облако пыли и сажи. Сразу стало нечем дышать, а на зубах заскрипел мел и песок.
– В сторону! – рявкнул Элир, утягивая за собой соплеменницу. – Сейчас она упадет!
Башня качалась, отплясывая какой-то дикарский танец, сверху летели куски штукатурки и осколки кирпича. Страшное зрелище, одновременно завораживающее и восхитительное – четыре луны, повисшие на ветвях огненного древа, как спелые яблоки, а еще горячий ветер, опаливший брови, глухой гнев разгневанной земли, треск и скрежет. Хочешь не хочешь, веришь не веришь, а все равно собьется с ритма сердце, застрянет дыхание в груди, онемеют руки, и нет никакой возможности оторвать взгляд от светопреставления.
– Ты слышишь? – вдруг воскликнул Джэйфф. – Ты слышала эти звуки?
– Где?
– Там!
Джона и не сомневалась ничуть, что «там» окажется самым опасным местом, в самой середке царящего повсюду ужаса – у подножия качающейся башни, в куче битых кирпичей. Но именно оттуда, по мнению Элира, доносились какие-то странные звуки. Разумеется, приказов «Стой на месте!» и «Тебе нельзя!» Джойана не послушалась. Вот еще! Будут всякие бывшие рилиндары шантийской княгиней командовать!
