ролфийским гостеприимством и радушием, – улыбка Священного Князя стала еще шире и лучилась обещаниями. – Ваша сестра, к примеру, не была разочарована.
И так он это сказал, так посмотрел, что у бедняжки княжны дыхание остановилось. А когда Вилдайр ловко сцапал девичью ладошку и поцеловал Сине ручку, она чуть не лишилась чувств.
– Приятного всем вечера! Добрый день, милорд.
Это в столовую первым вошел Рамман Никэйн – хозяин дома. За ним следовали Идгард и Аластар.
Сцена, чьим свидетелем стал старший Эск, напомнила ему события четвертьвековой давности на борту «Княгини Лэнсилэйн». Один в один все повторилось: Священный Князь целует пальчики ошалевшей от впечатлений женщины.
Аластар мгновенно оценил обстановку и весь подобрался:
– Я рад, что вы нашли общий язык с моей младшей дочерью, Вилдайр.
– Аластар! – радостно оскалил зубы ролфи. – Примите мое восхищение: ваша дочь – просто сокровище! – И, насладившись небольшой паузой, уточнил: – Кладезь знаний и эрудиции. Весьма признателен, что вы дали мне возможность оценить прелесть общения с княжной столь приватно.
«Ты всегда появляешься вовремя, желтоглазый, не так ли?» – веселый прищур Вилдайра яснее всяких слов говорил о том, что он тоже все прекрасно помнит. Но показывать сопернику язык Хозяин Архипелага не стал. Хотя очень хотелось.
«Хоть в страну его не пускай, честное слово! Стоит оставить наедине, и – пожалуйста, еще одна трепещет и грезит наяву. О, женщины! О, легкомысленные создания, что же вам неймется-то?! Что вы все в нем находите, в этом сером волке, а?» – скрипнул зубами Аластар, понимая, что снова безнадежно опоздал. Сина прямолинейна, на ней огромными буквами написано на всех человеческих языках «Хочу этого или точно такого же!». С одной стороны – наконец-то дочь влюбилась. Но не в Вилдайра же Эмриса, пес всех раздери!
Эск оглянулся на сыновей, которые по неопытности своей так и не поняли, что происходит.
– Что ж, раз все присутствующие настроены столь благодушно и миролюбиво, самое время начать наш непростой разговор. Присаживайтесь, господа и… дамы, присаживайтесь. Сейчас хозяин этого дома прикажет слугам принести побольше свечей, и приступим.
Не говорил, а ворковал, усыпляя внимание Идгарда и Раммана. Незачем им знать сердечные секреты Сины.
– Нам и так хватит света, – резко отрезал Рамман.
Из чистого упрямства, надо полагать. Мол, нечего в чужом доме командовать.
– Как вам будет угодно, граф, – процедил сквозь зубы Эск. – Или как к вам теперь обращаться?
Вилдайр даже не попытался скрыть истого наслаждения от этой семейной свары. Право же, Эск неподражаем. В умении одного за другим упускать своих близких диллайну просто нет равных. Он теряет, а другие находят – все по-честному, не правда ли?
– Присаживайтесь, сестра. Вы, верно, собираетесь запечатлеть на бумаге нашу встречу для потомков?
В пафосе и куртуазности фразы только глухой не расслышал бы сарказма. Идгард демонстративно отодвинул стул для Сины, а затем сел рядом.
– Угадал. Вот и пригодится мое знание скорописи, – в тон ему ответила княжна. – Потомки должны оценить.
«Эк, они спелись», – оценил сплоченность родни Рамман.
Но перышко в пальцах княжны изрядно подрагивало от нарастающего напряжения.
– А я, с вашего позволения, останусь здесь, – Священный Князь, пользуясь тем, что единственная дама уже села, тоже вернулся в свое уютное кресло у камина. – Погодка нынче сырая, и я так рад возможности погреться! Вы же простите мне эту маленькую слабость, дамы и господа?
И весь вид его говорил, что ролфийский князь готов вовсю наслаждаться спектаклем и местечко себе присмотрел в лучшей ложе, невдалеке от сцены, но и не настолько близко, чтоб расчихаться, когда оттуда пух и перья полетят.
– И вправду, сыровато как-то нынче, – тут же заявил Аластар Эск. – Пожалуй, я тоже присяду поближе к огоньку.
Диспозиция тут же изменилась. Теперь они с Вилдайром солируют, а остальные всего лишь на подпевках.
«Э, нет, дражайший союзник, так не пойдет!» – подумал Вилдайр и тотчас внес встречное предложение:
– Можно сделать еще лучше. Придвинем стулья и усядемся вкруг огня тесным, почти семейным кругом.
«Так оно и есть, волк, только ты украл у меня семью», – подумалось князю диллайн.
А Идгард добавил:
– Мы ведь все равны теперь под этой крышей, не так ли?
Рамман же, вдруг оказавшийся не столько ловким, сколько дерзким и, должно быть, сам пугающийся собственной дерзости, сказал:
– Да, вы, как всегда, совершенно правы, милорд. Как лидеры своих народов…
Брови Эска приподнялись в немом возмущении: «Нет! Это уже слишком!»
– Вот как? Вы, граф, успели уже собственным народом обзавестись? Поздравляю, поздравляю…
– Народ, снискавший милости Алой Луны и подаривший нам всем новую богиню, – суть народ, и ничто иное! – отрезал Вилдайр с долей раздражения. Диллайн упрямы, это не новость, но не настолько же! Очевидное следует признавать, даже если неприятно. – Наконец-то мы можем говорить о полукровках в полный голос, а не как о бастардах или покойниках, – добавил он. – И благодарить за сие нам следует гражданина Председателя Янамарской республики и его людей, живых и павших. Что я и сделаю.
Аластар специально всмотрелся в лицо ролфи. Уж не в совиных ли перьях у того пасть? Вроде бы нет, но и так яснее ясного, кто и на чьей стороне. «Дядюшка» Вилдайр окончательно сделал ставку на птенчиков и не прогадал. Ну-ну…
– А что по этому поводу говорит столь чтимый тобой Закон, позволь узнать? – поинтересовался диллайн у Идгарда. – Не пойми превратно, но мне очень любопытно услышать твое мнение, сын мой.
«И не надо так многозначительно переглядываться с сестричкой и «дядюшкой», Совенок. А ты думал, я сдамся без боя? Или не попытаюсь посеять сомнения? Плохо ты меня знаешь».
– Смотря какой закон ты имеешь в виду, отец. Если Империи Синтаф, то мы все здесь преступники и мятежники.
Смотреть на Идгарда все равно, что в зеркало. Жесты, наклон головы, складки в углах губ залегли точно такие же, как у отца. Раньше еще мнилось, будто и мысли в голове схожи. Но – нет, это не так.
– У Закона есть не только буква, но и дух. И это я тебе говорю не только, как сын шуриа. И теперь, когда Мать Меллинтан в божественной милости своей вернула нам любовь… нам, алфер, следует прежде всего чтить дух закона. Вот я его и чту, признавая за детьми Алой право на самостоятельное определение будущего.
– Самоопределение, говоришь? Как там говорят шуриа? «В худую пору хорошее семя даст ядовитый плод»? Не возражаешь, если я потом тебе напомню эти слова еще раз?
Вилдайр снова вмешался в семейную ссору Эсков, самому себе напоминая птичницу, шугающую сцепившихся петухов, пока они друг дружке глаза не выклевали, разве что руками не махал и сварливые нотки из голоса убрал:
– Итак, мы разобрались. Каждый из нас здесь суть представитель своего народа. Кроме шуриа. Жаль, но никого из них здесь нет. Пожалуй, мне придется говорить и от их имени тоже, поскольку большая их часть ныне под моей рукой.
И посмотрев на Аластара в упор, безжалостно добавил:
– К слову, я привез вам паровозы.
Эск резко дернул головой, словно получил пощечину.
– Прекрасная новость. Паровозы нам нужны позарез.
Самое важное не просто делать вид, будто не чувствуешь удара, а и в самом деле – не чувствовать. И на четвертой сотне лет эта мудреная наука дается без особых усилий. Больше всего похоже на потрошение
