Спешат, сбиваясь, силуэты, В глуши туманом стёртых черт, Как мотыльки на венчик света, На симфонический концерт. Консерваторский вестибюль, Как будто бы из эха слеплен. Войди! Стряхни туман! Ослепни! И сразу память распакуй, Восстанови в затёртом списке Рояля бешеный оскал. И гром симфоний, где Мравинский Оркестр в атаку вёл на зал. Восстанови — и опечалься. Спустись душой на чёрный лёд, Где Софроницкий между пальцев Серебряную воду льёт. Сергей слегка ошеломлён Над ним свершающимся счастьем. Но ряд голов и ряд колонн Ему воспоминанье застят. Вон Пастернак, похожий на Араба и его коня. Табун заядлых меломанов В давно потёртых пиджаках, С исконной пустотой в карманах И с партитурами в руках. А это кто там вдалеке? Ах, Сашка, смесь еврея с Блоком, О сногсшибательной строке Мечтающий с туманным оком. Они целуются. — Ну как? — Живём, как будто лапутяне. — А ты? — Меня куда потянет: Порой на свет, порой на мрак. Её как хочешь понимай, Поэзию (хоть днём с свечами), Она у Блока, помнишь — «май жестокий с белыми ночами». Они в партере. Оркестранты. Большая люстра зажжена. И вдруг вступает тишина В консерваторские пространства. Подходит к пульту дирижёр, Как голубей, вспугнув ладони, И тишина ещё бездонней Глядит в светящийся простор. И вдруг. Издалека. — Труба Лучом пронизывает своды. И рушатся глухие воды Неодолимо, как судьба. Консерваторские высоты, Простой, как глыба света, зал, С твоим порывом в эти годы Я мысль о Родине связал! Ведь всё, что ни случалось с нами, Что нас спасало и вело, Ещё не ставшее словами, Быть только музыкой должно. А дирижёр, достав со дна, Аккорд терзает властной дланью. И вот, когда уж нет дыханья — Опять вступает тишина. Она звучит дрожащим светом, Дрожаньем капли на стекле, И воздухом, слегка согретым, Переливается во мгле. И вдруг, как всадники с клинками, Влетают в песню скрипачи. Под лебедиными руками Из светлой арфы бьют ключи. И в грудь колотят барабаны, Труба страстям играет сбор… В тебя впивается губами Неописуемый простор. С одной тобой он мог сравниться Тем ощущеньем, как во сне, Что вдруг прервётся, не продлится Любовь, подаренная мне. Придёт и с ней пора проститься — Уйдёт она, как звук, как дрожь…
