Стихи

Погружать в себя, пока не станет тонна.
Стать опять помостками для драм,
Облегчения не ждать от стона.
                И опять понять, что я —
                Продолжающееся явленье.
                Непосилен груз выздоровленья,
                Непосильно счастье бытия.

60-е гг.

Романс

Среди равнины снежно-белой
Хозяйка красная живёт.
У ней, как гроздь рябины спелой,
Коралловый и горький рот.
                Забыв пленительные чары,
                Она гадает ввечеру
                И смотрит, полная печали,
                В окно, как в чёрную дыру.
Не жди, хозяйка молодая,
К тебе любимый не придёт,
И охлади, в ночи гадая,
Коралловый и горький рот.
                Не зря с тобою целовались
                Его коварные уста.
                Чтобы надежды не сбывались.
                Чтоб зря текли твои лета.

1978 г.

' Ну вот и мы с тобой стоим '

Ну вот и мы с тобой стоим
У самой грани расставанья.
И сосчитать не в состояньи
Всё, что нам дорого двоим.
Глухие к голосу молвы,
Почти враждебные друг другу,
И чувство, близкое испугу,
В себе старательно таим.
                Перечисляем сто обид
                (Увы! Они ещё живые!),
                И судим, может быть, впервые
                Свой странный дом,
                свой странный быт.
                И слово прежней доброты
                Захлёбывается и тонет.
                Нас что-то друг от друга гонит,
                А что-то стонет и скорбит.
Неужто я был впрямь незряч
И всё могло пойти иначе.
И я усмешки неудачи
Считал улыбками удач.
Неужто я сошёл с пути
И где-то заплутал по тропкам
И заробел на месте топком?
Теперь поди, переиначь!
                Теперь аукайся, зови,
                Когда и след почти потерян.
                И где-то он, высокий терем
                Моей удачи и любви!
                Теперь уж лучше напролом
                Брести по бурелому ночью,
                Одежду раздирая в клочья
                И сердце раня до крови.
Идти! А там уж поглядим!
Уж лучше расшибиться в доску,
Чем возвращаться к перекрёстку,
Где я покинут был один.
Один! Тогда я не судил.
Ведь я любил и был доверчив.
И даже душу изувечив,
Я не судил. И не судим.

60-е гг.

' Здесь в доме умер мой отец. '