Бобанге. Кемпбелл был довольно простой человек, который во время долгих унылых сезонов дождей с головой погружался в чтение классической литературы. Он был не дурак выпить, хорошо играл в шахматы, не лез за словом в карман и не забивал себе голову ерундой о бремени белого человека и мудрости джунглей, а также их обитателей.
Женившись в свое время на дочке француза, владельца плантаций, он, овдовев, остался с четырьмя маленькими детьми, которых поручил заботам китайской супружеской пары, а сам обзавелся привлекательной подружкой — евразийкой, которой не была еще двадцати лет.
Не дожидаясь, пока детству его малышей будет нанесен непоправимый урон от рвения баптистских миссионеров, Кемпбелл сам обучал их наукам с младых ногтей. Он сблизился с семьей Кельно, когда его дети стали ходить в импровизированную школу, которую в Форте-Бобанге вела Анджела.
Его младшего сына звали Терренс, и он был на год старше Стефана Кельно; мальчики сразу же подружились и проводили вместе все свободное время.
И Стефан, и Терренс прекрасно чувствовали себя в этом заброшенном уголке мира, не ощущал никакого ущерба от отсутствия достижений цивилизации. Мальчики стали, как братья, неразлучны и часто вдвоем вслух мечтали о землях, лежащих по ту сторону моря.
В тяжелые минуты, когда Адам Кельно не мог справиться с навалившейся на него тропической депрессией, Анджела неизменно просила Иана Кемпбелла развеять хандру мужа.
Пришел сезон муссонов. Могучий разлив рек отрезал их от мира. Начало сбываться пророчество Макалистера. Пошел второй год их пребывания здесь, когда у Анджелы случился третий выкидыш, и им предстояло выяснить, что с ней происходит, почему она не может больше иметь детей.
Маясь от удушливой жары и влажности, которую несли с собой непрерывные дожди, запертый в пределах Форт-Бобанга, Адам Кельно стал беспробудно пить. Ночи его были заполнены кошмарами, непрестанными воспоминаниями о концлагере. Кошмары мучили его с детства. Обычно это было огромное животное, медведь, или горилла, или непонятное чудовище, которое гналось за ним, хватало и ломало ему кости. Ни палка, ни какое-либо другое оружие не могло защитить от этого нападения, Бессильный сдвинуться во сне с места, он начинал задыхаться и, чувствуя что вот-вот погибнет от удушья, просыпался весь в поту, с бьющимся сердцем, не в силах перевести дыхание и порой плача от ужаса. Теперь по ночам бесконечной чередой перед ним проходили мертвецы из Ядвиги, и по рукам его непрестанно струилась кровь от операций.
Постоянно лили нескончаемые безжалостные дожди.
С каждым утром после ночи, полной страхов, становилось все труднее поднять голову, потому что она раскалывалась от выпитого.
По полу скользнула ящерица. Адам тупо уставился в тарелку с едой. На лице его красовалась шестидневная щетина и белки глаз покраснели
— Прошу тебя, поешь, Адам.
Он буркнул в ответ что-то неразборчивое.
Кивком головы Анджела отпустила прислугу. Стефан Кельно был еще ребенком, но ему уже был знаком тошнотворный запах алкоголя, которым несло от отца, и он неохотно подставил щеку для поцелуя, вылезая из-за стола.
Поморгав, Адам сощурился, пытаясь напрячь зрение, потому что перед ним все расплывалось, Анджела, бедная Анджела... она сидела в глубокой печали. В волосах у нее уже появились седые пряди. Это его вина.
— Я считаю, что тебе стоит побриться, принять ванну и сделать над собой усилие, чтобы отправиться к Ламбертам познакомиться с новыми миссионерами, — сказала она.
— Боже милостивый, когда отдавать своих преданных сыновей этим каннибалам? Миссионеры... Неужели ты в самом деле думаешь, что Иисус бывает в таких местах? Иисус старается избегать их... концентрационные лагеря... английские тюрьмы. Иисус знает, как избегать тревог. Скажи этим миссионерам... я надеюсь, что они попадутся охотникам За головами.
— Адам...
— Иди распевай свои псалмы с Мерси Мик. Ну и друзья у нас в церкви хри-и-и-стовой. Да здравствует Мэри. Матерь божья. Только не суй свой нос в Саравак. — Анджела гневно выскочила из-за стола. — Сначала дай мне выпить. И никаких моралей. Просто выпить. Годится даже паршивый английский джин. И сейчас моя многострадальная и долготерпеливая жена скажет мне, что больше пить не надо.
— Адам!
— Тема следующей лекции: мой муж не дарил меня любовью вот уже месяц. Мой муж импотент.
— Адам, послушай меня. Ходят разговоры, что тебя собираются уволить.
— Где ты это слышала?
— Клифтон-Мик был просто счастлив, сообщив мне эту новость, — сказала она. — Я сразу же написала Макалистеру в Кучинг. Они серьезно обеспокоены тобой.
— Ура. Я сыт по горло каннибалами и англичанами.
— Куда же ты денешься ?
— Пока они мне служат, — сказал он, протягивая к ее лицу руки, — место себе я найду.
— Они уже далеко не так надежны, как когда-то.
— Где моя чертова выпивка?
— Ладно, дам, тебе придется выслушать и все остальное. Я дошла до предела. Если тебя отсюда выгонят... если ты не соберешься, мы со Стефаном расстанемся с тобой. — Он молча уставился на нее. — Мы покорно все принимали и не сетовали, что оказались в Сараваке. Адам, единственное, в чем ты никогда не сомневался, — моя преданность тебе, и в случае необходимости я бы осталась тут навечно. Но я не могу позволить себе жить с пьяницей, которому плевать на свою собственную жизнь.
— Не может быть, чтобы ты так думала.
— Да, так я считаю. — Повернувшись, она отправилась к Ламбертам.
Застонав, Адам Кельно опустил голову на руки. За стеной дождя сгущались сумерки, и слуги поставили керосиновую лампу. Он продолжал сидеть, с усилием стараясь привести мысли в порядок, а затем, с трудом встав на Боги, побрел к зеркалу.
— Ты тупой сукин сын, — сказал он себе.
Адам направился в комнату Стефана. Мальчик уже и недоверчиво посмотрел на Адама.
О Господи, подумал он. Что же я делаю? Он же мой сын, моя жизнь. Ведь в этом ребенке для меня вся жизнь.
Когда Анджела вернулась, она нашла Адама спящим и кресле в комнате Стефана, и на коленях у него, свернувшись, посапывал сын. На полу лежала потрепанная книга сказок. Анджела улыбнулась: Адам был чисто выбрит. Проснувшись от легкого поцелуя, он на цыпочках осторожно перенес Стефана в кроватку. Опустив противомоскитный полог над ней, он обнял жену и повлек ее в спальню.
Иан Кемпбелл вернулся очень кстати после долгого пребывания в Сингапуре. Он сразу же направился к своему приятелю, чтобы составить ему компанию, ибо непрестанная сырость тяжело влияла на человека в одиночестве. Они долго сидели за шахматами в окружении игравших под ногами детей. Адам только сейчас начал понимать, каково пришлось Кемпбеллу, вдовцу с четырьмя малышами. Но он нашел в себе силы.
— Никогда не бывает так плохо, Адам, чтобы превращаться на глазах своих детей в пьяницу, чтобы обрекать их на жизнь во тьме. Кроме того, старина, не они выбирали это место для жизни.
Адам понял, что он в неоплатном долгу перед Ианом Кемпбеллом, и решил отблагодарить его с помощью юного Терренса. Тот то и дело, повиснув на подоконнике аптеки и открыв рот, таращил свои любопытные карие глаза.
— Заходи, Терри. Не виси за окном, как мартышка.
Оказавшись в помещении, мальчик часами мог наблюдать за доктором Кельно, за волшебством доктора Кельно, который ставит людей на ноги и творит добро. Постепенно доктор Адам стал обращаться к Терренсу, прося принести что-нибудь или оказать какую-то небольшую помощь. Было ясно, что мальчик мечтает стать врачом.
Когда Терри видел, что доктор Адам в хорошем настроении, он обрушивал на него бесконечный поток вопросов о медицине. Адаму часто хотелось, чтобы на месте Терренса был его собственный сын, Стефан.
