«Да».
Георгий помолчал.
«Выходит, вы знакомы с такой техникой, — подумал он, обращаясь к Фиолетовому. — А я думал: гиперпространство — это ваши предположения…»
У Георгия возникло неприятное чувство, что его обманывают.
Фиолетовый уловил его смутные мысли и остановился.
«Я не скрывал от тебя наше знание ради плохой цели. Я думал, тебе трудно будет понять сразу, хотел подготовить постепенно. Мы слишком плохо знаем людей… У нас есть такая техника. Более того, мы — гэйги — создали ее. Вернее, наши предки. В каждом обществе скрыто много разных ростков: добрых, странных, опасных. Пока гэйги занимали одну планету, несколько планет, теснота диктовала жесткие правила общежития. Когда они получили безграничные возможности для путешествий, то разлетелись по планетам галактики. Каждая группа была совершенно самостоятельна в техническом отношении и сплочена своими представлениями о будущем. Через тысячи лет сложились сотни непохожих друг на друга цивилизаций гэйгов. На ряде планет гэйги утратили стимулы к развитию и эстафету подхватили роботы. Мы знаем их корабли, потому что это наши корабли.
Есть и такие цивилизации, о которых мы не знаем ничего, кроме того, что они существуют. Они замкнуты, и о них не поступает никакой информации. А с роботами, как ты их называешь, вышло так… неудачно. Они отделились слишком рано. Когда в недрах одной общественной системы созревает другая, трудно точно определить, способна ли она уже к автономному существованию или является еще подсистемой старой формации. С роботами вышло именно так. Их общество не было полноценным, когда обособилось, и это привело к искажению тенденций развития. Были и другие причины, из-за которых мы не могли исправить этот опасный крен, но об этом я не буду пока рассказывать».
Георгий застыл потрясенный.
«И что же, там, — он указал пальцем вверх, — воюете, что ли? Или как?..»
«Нет. мы не воюем, мы лечим социальные недуги. Развитие всегда имеет свои крайности, их нужно сдерживать. Роботы — это одна из крайностей…»
«А другие?»
«Ты не поймешь…»
Георгий усмехнулся недоверчиво.
«Есть такие методы лечения? Социальных недугов?..»
«Есть, — промыслил Фиолетовый. — Но я не смогу объяснить, не хватит понятий. Представь: вы — люди — один мир, населенных гэйгами — сотни. Это богатый материал для анализа и опытов. Мы научились кое-чему».
«Ну, ну», — только и нашелся что сказать Георгий.
«Пошли».
Фиолетовый повернулся и полез дальше к рваной закраине корабля.
От коридора осталось меньше, чем ожидал увидеть Георгий. В нескольких метрах впереди фонарь осветил распахнутый люк.
«Там рубка управления», — объяснил Фиолетовый.
Они один за другим вошли в нее. Георгий — последним. На полу взблескивали в лучах света осколки стекла, а перед расколотой приборной доской лежали в креслах два человеческих скелета, прикрытые лохмотьями одежды. У одного из погибших были длинные черные волосы, закрывавшие страшное костяное лицо.
Георгий остановился у люка, не решаясь подойти. Фиолетовый спокойно, прошел мимо кресла и встал у левой стены. Направив луч на нее, он промыслил:
«Карта здесь».
Луч побежал по стене, в нем вспыхивали и медленно гасли красные кружки-искорки.
«Мы не сможем увидеть ее всю», — начал Георгий и не договорил. Фиолетовый сделал что-то с фонарем-раковиной и луч света быстро расширился, осветив всю карту. Георгий увидел огромную сеть красных огоньков, наложенную на расчерченную на квадраты плоскость. В каждом квадрате светились более крупные синие огни.
«Это созвездия, через которые проходят пути в гиперпространстве, — предупредил вопрос Георгия Фиолетовый. — Вот здесь, — он провел рукой вдоль одинокой красной нити, соединявшей две части сети, — дорога из вашей галактики в нашу».
«Как же… — Георгий не сразу смог подобрать слова. — Люди летают везде, и вы не знаете об этом».
«Но это будет через сотни лет», — промыслил Фиолетовый.
«Да, да, я забыл», — Георгий совсем растерялся. Бесконечная бездна открылась перед ним. Люди на космических кораблях улетали в будущее и превращались в страшных мертвецов, сидящих в ржавых звездолетах, упавших на неведомые планеты. Ослепительное голубое солнце в змеиной гриве протуберанцев мчалось на Георгия, заставляя душу стынуть от ужаса смерти. Цветовой хаос тек по изогнутому волнами стеклу. Беззвучная вспышка оборвала виденья.
«Прекрати, — промыслил Фиолетовый Искристому. — Он не сможет понять, у людей отсутствуют способности к синтезу».
— Какому? — спросил Георгий, массируя кончиками пальцев виски.
«Искристый хотел передать наше ощущение космоса, его движения, яростного бурления, бесконечного разнообразия. Но чтобы понять его, нужно обладать способностью к синтезу мыслей и чувств, к созданию единых образов, в которых сливаются логика и чувства. Вы пока не можете этого».
— Все равно, это было потрясающе, — сказал Георгий, чувствуя, как дрожат от пережитого каждая клеточка его тела, каждый нерв.
«Это могло повредить тебе, — промыслил Фиолетовый. — Дай журнал, я перенесу в него недостающие точки».
Через несколько минут они покинули останки корабля. До вездехода шли «молча». Когда машина тронулась, Фиолетовый промыслил:
«Нужно решать, когда начнем…»
«Чем скорее, тем лучше. Нас ничто не держит здесь. Тех, кто откажется лететь, я принуждать не буду. Оставлю им один пистолет и фонарь…»
«Этого лучше не делать. Слишком опасное оружие для дикарей».
«Хорошо, не буду. Тогда мы могли бы отправиться хоть сегодня».
«Ты уверен, что вы готовы к этому?.. Я имею в виду не то, что надо убедить людей, собрать свой скарб. Другое: временной сдвиг. Сотни лет, я вовсе не уверен в правоте своей оценки. Может быть это годы, десятки лет, тысячи…»
«Ты хочешь сказать, нас никто уже не ждет?.. У нас нет выбора, либо деградировать здесь при постоянной угрозе быть захваченными роботами, либо лететь. И лучше никому кроме меня не знать об этом».
«Тогда сегодня ночью. Жди, к ночи мы приедем за вами».
Закат узкой полосой дотлевал у горизонта, смолкли птицы, почернела листва. На поляне перед входом в подземелье стояли три гэйга, Георгий с семьей и девять колонистов. Остальные отказались лететь. Быстрый — высокий красивый блондин — сразу увел их, чтобы никто не передумал. Относившийся к нему с симпатией Георгий, невзирая на совет Фиолетового, отдал ему один бластер. «Пусть им хоть немного будет легче», — думал он.
Темнело. Босые ступни стали мерзнуть. Георгий растер их, но это не помогло.
«Нервничаю», — подумал он и обвел взглядом товарищей. Как и он, они сидели на траве и молчали.
Дети тихо играли в сторонке. Им, видимо, передалось настроение взрослых, они не шумели, не бегали, разговаривали шепотом.
«Последние часы, — подумал Георгий. — Последние часы перед освобождением или перед бесконечным небытием сна, в который погрузят нас роботы, если попадем им в руки. Почему так спокойны
