рождали в нем все то оригинальное, все то уникальное, чем, собственно, и выделялся каждый отдельно взятый человек из массы себе подобных. А имея такое непростое и практически еще ничем не заполненное пространство познания, он уже непроизвольно, словно по течению, попадал в своеобразный живительный поток беспрерывного обновления своих беспокойных мыслей, целительный поток очищения своего нутра, а значит — и изменения всего внутреннего мира, что, в конце концов, и делало его душу устойчивее, а личность — неповторимее.
И лишь только когда они подошли к большому пятиэтажному дому, и Галинка, мотнув головой в сторону одного из немногих тускло светящихся квадратов вверху, остановилась и настороженно сообщила, что это здесь, в том окне, он, наконец, осмелился задать ей первый вопрос:
— Скажите, Галя, почему у вас здесь такое преувеличенное, вернее… э-э… какое-то искаженное преклонение перед поощрительными знаками?
— Перед чем? — не поняла девушка и удивленно повела бровью.
— Ну, перед этими, как их… наградами, что ли? — то ли спросил, то ли пояснил он, неожиданно потупившись, и одновременно радуясь тому, что из-за темноты Галинка не видит этого.
— А у вас? — ее глаза блеснули в ночи озорным огоньком.
— У нас? — в свою очередь удивился беглец. — Н… не знаю.
— Вот и не спрашивайте. Идемте!
Они прошли ко второму подъезду, поднялись на третий этаж, Галинка, не раздумывая, позвонила в одну из дверей.
Дверь почти сразу же отворилась, и в ярко освещенном проеме появилась фигура мужчины в черной кожаной куртке и пепельного цвета брюках. Плотно сжатые губы еще заметно дрогнули, выдавая волнение, а большие роговые очки с затемненными стеклами быстро пробежали по кричащей серебром и золотом груди парня и настороженно замерли на уровне лиц молодых людей. Мужчина отступил в сторону и кивком пригласил войти.
Но Галинка вдруг резко отпрянула, скоропалительно бросив:
— Ой, извините, мы ошиблись подъездом!.. — Схватила парня за руку и потянула назад, к лестнице.
— Нет, постойте! — Человек в кожанке переступил порог и попытался их задержать. Однако беглец неожиданным поворотом плеча отстранил девушку в сторону и резким выпадом колена ударил в пах незнакомца.
Тот охнул, скрючился и повалился на пол. А молодые люди через несколько секунд уже были на улице. Бежали они молча и долго.
— Ой, кажется, мы заблудились… — вдруг услышал он запыхавшийся голос девушки. Она остановилась, пошарила в темноте рукой и, не найдя своего спутника, тихо позвала: — Где вы? Идите сюда…
Беглец шагнул на голос, наткнулся на Галинкину руку, взял ее в свою ладонь. Грудь раздирало бешено колотившееся сердце, и он отчетливо почувствовал по часто пульсирующей жилке на запястье девушки, что и она не меньше его устала.
— Кто это был? — наконец немного отдышавшись, полюбопытствовал парень.
— Мрак, — выдохнула Галинка и обессилено опустилась на землю.
— Мрак?.. Кто это?
— Господи! — вдруг разозлилась девушка, резко вскакивая. — Ты что — с неба свалился?! Ничего не знаешь: ни про награды, ни про мраков, ни про… — Голос ее внезапно оборвался, сорвавшись с шепота на крик, и, испуганно пригнувшись, она с силой прижала к губам ладони.
— И про Неприспособленцев, — тихо подсказал парень шутливым тоном.
Разгоряченное, раскрасневшееся лицо девушки не умело долго быть сердитым, и если бы сейчас было светло, беглец бы увидел — оно дрогнуло в улыбке и неожиданно стало еще привлекательнее, еще милее.
— Поди же, ему еще и весело, — беззлобно огрызнулась Галинка. — Вот попадетесь — тогда узнаете…
— Уже узнал, — сдавленно обронил бывший пленник.
— Тем более, — осуждающе заметила девушка и, потянув его за рукав, примирительно прошептала: — Идемте, я, кажется, сориентировалась… А по дороге постараюсь ответить на все ваши, — она вновь улыбнулась, — животрепещущие вопросы. Хотя не пойму: почему вы этого не знаете? — И в ее голосе уже прозвучали нотки явной обескураженности и — даже неверия.
— Может, вы из Чужаков? — спросила она минуту спустя, когда они вышли на твердый ровный грунт дороги. И это было обращение, скорее, не к своему спутнику, а к себе самой. —
Но тогда, — продолжала задумчиво девушка, — вы, наоборот, должны знать намного больше, чем, например, я — местная. — И приостановилась, глянув на беглеца. Глаза ее заинтригованно вспыхнули в темноте, отразив на мгновение тусклые блики редких звезд.
— Не… не знаю, — растерянно повел плечами парень и нервно дернул головой. Но девушка, казалось, не обратила на это никакого внимания, вернее не увидела, она слегка прижалась к руке своего спутника и деланно поучительным тоном проговорила, снова увлекая его за собой:
— Значит так, первое, Неприспособленцы, — это люди, которые не могут жить ни здесь, ни за столбами.
— А где это — за столбами?
Девушка резко отстранилась, развернулась к нему, всплеснула руками и бросила сквозь смех:
— Нет, вы невыносимы!
После снова поддела его руку, потянула за собой и доверительным голоском поинтересовалась:
— Признавайтесь: представляетесь?
— Нет, к сожалению… — Он замедлил шаг, легонько сжал ее руку и проговорил: — Поверьте, я совершенно не знаком с вашей жизнью. Это — правда. Как будто только вчера родился!.. — Голос его сорвался.
— Ой, тише! — девушка дернула парня за руку. — Пойдемте, пойдемте… Хорошо, я вам верю и все расскажу…
И они быстро зашагали по еле заметной обочине дороги. Ночь была безлунной, облачной — лишь кое-где просвечивались тусклые немигающие точки далеких созвездий. Темные квадраты домов мрачной шеренгой вытянулись вдоль их маршрута. Нигде не проглядывалось даже слабого огонька, и, казалось, что город вымер, вымер давно и безнадежно.
— Значит так, — продолжала Галинка, — Неприспособленцы, как я уже говорила, — это категория людей, которые не могут приспособиться, вернее, примириться с существующими законами.
— А почему?
— Не знаю. Наверное, в силу своего характера…
— И что с ними делают?
Девушка вздохнула и с желчью в голосе бросила:
— А вы не догадываетесь?
— Н… нет, — замялся парень. — Их сажают?
Она грустно усмехнулась и бесцветно обронила:
— Дезинфицируют, так это у нас называется. — И чуть погодя глухо добавила: — Вернее, у них…
Несколько минут они шли молча, затем беглец осторожно напомнил ей:
— А мраки?
— Тайная полиция, — буркнула себе под нос Галинка и резко мотнула головой: — Еще будут вопросы?
— Будут, — улыбнулся парень в ответ и прибавил: — Ну что вы злитесь?
— Я не злюсь. Мне просто непонятно: как нельзя не знать таких простых элементарных вещей?! О которых, наверно, известно каждому ребенку, каждому пацану?!.
— Значит — я хуже пацана. — Беглец тяжело вздохнул, высвободил руку и нервно провел ладонью по лицу.
