петлю. Большинство соглашается.
– То есть о связях с врагом в ватаге осведомлены только трое? Настаиваете?
– Совершенно верно.
– А Царапа?
Разбойник бросил быстрый злой взгляд и нырнул лицом обратно в тень:
– Даже вы клюнули… Нет никакого Царапы, его придумали мы с Аалем. Когда требовалось провернуть чрезмерно грязное дело, списывали на Царапу, «тайного» атамана.
– Гармас?
– Что вы! – Бархат не удержался от нервного смешка. – Глуповатый парень, служил в качестве посыльного, не более.
– Но ведь вы же не письма с ним передавали? Сообщения он должен был запоминать.
– Все просто – открытые послания он впрямь запоминал. А вести для хозяев… На такой случай имелась короткая система кодов.
– Чего? – не понял Опринья.
– Объясните доступней, – кивнул Шагалан. – К примеру, как вызвали сегодня на свидание этого господина?
«Господин», едва перестав захлебываться в собственной крови, зарычал с пола в бессильной ярости.
– Гармас ехал к Мигуну и покупал, скажем, свиную колбасу, – понуро продолжил Бархат. – Это означало, что все готово к очередной встрече спустя сутки. Если заказывался цыпленок, то встреча необходима немедленно.
– Кто такой Мигун… был?
– Человек Гонсета. Гердонезец, прибился в Хамарани. Подробностей про него не знаю, у нас излишнее любопытство… не приветствовалось.
– Верю. Кто еще извне осведомлен о ваших делишках?
– Только люди из тайной службы. Да и там… Гонсет предпочитает предельно ограничивать круг посвященных.
– Доводилось лицезреть наместника?
– Да… однажды. Беседовал перед отправкой к Аалю.
– И каково впечатление?
– Большой человек… Незаурядный ум. Подозреваю, комбинации, подобные нашей, он придумывает на досуге, просто для развлечения.
– Так сколь сильно он сократил этот ваш… круг посвященных?
– Точно сказать не возьмусь. Кроме самого наместника, об Аале известно по меньшей мере его секретарю да двум связным. В том числе и вот…
Беспомощный чужеземец взорвался каким-то неразборчивым проклятием и попытался дотянуться до Бархата ногой. Тот лишь отодвинулся.
– Что делал Мигун с вашим сигналом? – бесстрастно продолжил Шагалан.
– Он посылал сына верхами в Сошки. Там постоянно живут под видом купцов связные Гонсета. Принцип сообщения тот же: кодовая покупка. Какая именно… ха, спросите у Мигуна… или его сынка…
Юноша переглянулся с Оприньей, кивком указал Ретси на кособокую лесенку, ведущую на чердак. Разбойник проворно, без разговоров метнулся по ней наверх. Вслушиваясь в неясные шорохи, все настороженно ждали результатов. Наконец рыжая голова свесилась в комнату:
– Никого. Однако здесь лаз на крышу, кажись, улизнул пострел.
– Оплошали, – нахмурился Шагалан. – Неизвестно, куда мальчишка направится, потому заканчиваем беседу побыстрее. В чем конкретно заключалось задание Ааля?
– Завоевать авторитет, – неохотно ответил Бархат, – выманить на себя вожаков мятежных ватаг и сдать их властям.
– Макоун – ваша работа?
– Да.
– Сегеш?
– За столь большие и славные ватаги платили особо щедро.
– Хм, когда я у вас появился, Ряжу как раз попалась редкостная добыча.
– Угадали, награда за поимку Сегеша. Все обставили под богатый, но беспечный караван.
– А про повешенного вверх ногами коменданта? Выдумка?
– Отчего же, вешали. Люди Гонсета позволяли: нам для славы, им… Черт их разберет, может, проштрафился чем.
– Понятно. Эй, Ретси, слезай вниз, хватит там шарить! – Юноша повернулся к мрачному Опринье, который застыл, скрестив руки на груди: – Еще какие-либо сомнения, сударь? Вопросы?
– Только один, – отозвался ватажник. – Бове Хартиг. За что на самом деле его казнили, атаман?
Под конец допроса Бархат совсем поблек, однако нашел силы презрительно отмахнуться:
– Болван ничего толком не знал. Тем не менее случайно подсмотрел мою встречу со связным, начал подозревать, вынюхивать, вести опасные беседы. Ааль предпочел не рисковать.
Опринья помолчал, затем произнес тихо:
– Я буду говорить со своими людьми. Они должны услышать, как подло их обманывали эти мерзавцы. Не защищать таких, а…
Неясный шум из сеней. Все, даже Бархат, вмиг оказались на ногах. Шаги, распахнулась дверь, и в горницу почти вкатился, спотыкаясь, мокрый паренек лет двенадцати. Блеснув залитыми ужасом глазами, он отполз к стене и свернулся там клубком. Следом вступил Кабо. С насмешливым прищуром обозрел собравшихся, кивнул товарищу:
– Извини, не утерпел, брат. Увидел, как оголец спрыгнул с крыши и рванул к лесу. К счастью, выбрал именно мою сторону.
– А что с Эрколом? – сообразил Шагалан.
– Паренек у крыльца? Смелый вояка, хоть и неопытный. Через минуту-другую отдышится, будет как новенький.
– Свой, – ответил Шагалан на недоуменный взгляд Оприньи. – Еще посланник с того берега, зовут Кабо. Об остальных я тебе чуток рассказывал, брат. Господин Опринья, наш союзник и помощник в сегодняшней затее. Тот, что наверху, – Ретси, тот, что у крыльца, – Эркол. Ретси, спускайся ты, наконец!… Это атаман Бархат, он играет за врагов, но только что вел себя предельно любезно и откровенно. Ну, а на полу – настоящий эмиссар Гонсета. Имени он не сказал, и я уже не уверен, есть ли смысл требовать.
Спрыгнувший с чердака Ретси с интересом уставился на незнакомца. Между тем Шагалан поднял на ноги пойманного. Паренек несильно уступал разведчику в росте, однако страх совершенно его парализовал. Приходилось держать за ворот, не давая бедолаге повалиться на пол.
– Сын кузнеца?
– A… ага… – Язык подчинился пленнику не с первой попытки.
– Где таился, пока отец принимал этих гостей?
Движение глазами на чердачную лестницу.
– Когда кинулся в бега?
– К… вспомнили… про меня… когда…
– Много слышал, – заметил Опринья.
Шагалан, кивнув, отпихнул паренька.
– Вяжи его с прочими, Ретси. Успокоится – побеседуем. Славно, убежать он никуда не успел, отныне хотя бы горячку не пороть.
– Но и время терять не резон, – откликнулся Кабо, так и оставшийся в дверях. – Куда теперь? На лагерь?
– Сегеша бы дождаться, ведь Шурга поведет его сюда.
– Им могла помешать сотня причин. Неужели думаешь, мы не совладаем сами?
– Допускаю, и совладаем, брат, особенно при содействии господина Оприньи. Но не забывай и о людях Сегеша – Ааль, похоже, готовился к встрече с мстителями, вокруг лагеря патрули, а вся ватага настороже.
