— Как что? Деньги! Гич получал контракты в двух графствах, и он из тех субъектов, кто всегда остается на плаву даже во время финансовых потопов… Я говорю так, потому что он имеет определенный вес в здешних местах.
— Родители покойной живы?
— Оба погибли в автомобильной катастрофе несколько лет назад.
Сержант Фокс, отвечающий в группе Уайклиффа за обследование места преступления, сделал первые фотографии. Ему предстояло снимать еще, но уже в присутствии патологоанатома.
Уайклифф обожал наблюдать за работой Фокса. Это было яркое зрелище. Приходил Фокс, долговязый, рассеянный, со своим помощником Коллисом, словно Дон Кихот с Санчо Пансой. Офис, берег реки, шоссе, ночной клуб, церковь — Фоксу было абсолютно безразлично. Казалось, он не выказывал ни малейшего интереса к обстановке вообще, но целиком концентрировался на деталях, которые словно выстраивались в его мозгу в определенный список, по степени важности. Пристально приглядываясь к каждому камешку, он вполне мог проморгать случайно возникшую перед ним гору…
Занятый этими мыслями, Уайклифф слегка обернулся к инспектору.
— А что с орудием преступления?
Рид протянул руку. На некотором расстоянии от тела, рядом с кафедрой, валялся длинный молоток с небольшой головкой.
— Странная штука, сэр, вроде тех, которыми на железной дороге чинят колеса…
Склонившись над молотком, Уайклифф отметил, что на металлической головке засохла кровь; следы крови виднелись и на плитках пола вокруг. Потом он вернулся назад, к ступенькам.
— Вероятно, тело пролежало здесь всю ночь. А какая погода тут была вчера вечером?
— Дождливо. Весь вечер лило как из ведра, я проверял.
— Значит, она не могла прийти сюда в этой одежде, верно?
— Конечно. В ризнице висит плащ с капюшоном, но, как я уже сказал, обуви мы не нашли. Как я понимаю, она ходила сюда на работу вдоль берега реки, а там чертовски грязно — мокрая глина, ил. Так что совершенно непонятно, что у нее все-таки было на ногах.
Уайклифф старался выжать как можно больше всевозможных деталей и обстоятельств. Его вопросы были кратки, а между ними — долгие паузы, в течение которых он поглядывал на лежащее тело или косился на «пляски» Фокса с его фотокамерой.
— А кто нашел тело?
— Викарий. Преподобный Майкл Джордан. Вон он, пожалуйте… — Рид указал Уайклиффу на моложавого человека в пасторской одежде, сидящего на скамье в зале — голова опущена, глаза прикрыты, словно молится про себя.
Сейчас глаза Уайклиффа уже привыкли к неравномерному освещению зала и он отметил, что храм этот, вероятно, получал солидную помощь от состоятельных прихожан. Над алтарем видна была неплохая роспись, и занавесь алтаря была красиво вышита. В проходах лежали ковры, на скамьях — подстилочки, и на многих лавках лежали вышитые подушечки, которые молящиеся могли при необходимости подкладывать под свои драгоценные коленки. Везде расставлены цветы, и воздух густо пропах тяжелым, сладковатым ароматом, уже отчасти смешанным с запахом разложения…
— А что доктор сказал по этому поводу?
— Он еще здесь. Вон он, болтает с моим сержантом. Наверно, он не спешит уходить, не так часто он оказывается на виду у публики. Поучаствовать в громком уголовном деле — отличная перемена обстановки после всяких ангин и радикулитов.
Врачу было лет шестьдесят, коренастый крепенький мужчина, сильно потрепанный жизнью. Одетый в не слишком элегантный твидовый костюм, он выглядел отчасти карикатурой на традиционного сельского доктора.
Уайклифф подошел к нему.
— Конечно, нет нужды объяснять вам, от чего она скончалась, но вас может заинтересовать мое мнение по поводу момента смерти, — сказал доктор. — Насколько я могу судить, это произошло вчера вечером, где-то от восьми — девяти вечера до полуночи. Точнее сказать не могу, но у вас для подробного исследования есть доктор Фрэнкс…
— А сексуальный аспект?
Доктор наморщил нос:
— Сексуальный? Ну, парень тут явно не дошел до дела. Полагаю, ситуация была не очень благоприятная для этого…
— Еще один вопрос, доктор Спарроу, на сей раз не профессиональный. Вы знакомы с викарием?
— Я с ним знаком, естественно. Но сам-то я в церковь не хожу.
— Тогда скажите свое беспристрастное мнение. Что это за человек?
Спарроу хмыкнул:
— Эх, люди, как вы плохо думаете друг о друге! Ну что ж, это искренний парень, думающий. Вечно мотается по вызовам — точь-в-точь как я по своим…
— Его любят здесь?
— Пожалуй, да. При нем посещаемость храма выросла, так мне говорили. И хотя на вид он смахивает на святого великомученика, к нему и молодежь тянется. Они его зовут Майкл или даже попросту Майк. Другое дело, что он не сразу пришелся по вкусу местным твердолобым, но они в конце концов с ним свыклись. А почему бы вам самому с ним не поболтать?
— Это я и собираюсь сделать, — заметил Уайклифф и поблагодарил доктора за беседу.
Когда Уайклифф приблизился, викарий встал со скамьи. Его светлые волосы были коротко острижены, и своим лицом с гладкой, розоватой кожей он напоминал младенца. Уайклифф неприязненно подумал, что ему, возможно, придется иметь дело с человеком, который вознамерился при жизни стать святее папы — или по крайней мере воображает себя таким.
После краткой процедуры знакомства Джордан спросил:
— Сегодня утром мне предстояло исполнять Святое Причастие в восемь утра, и потом — службу в одиннадцать. А теперь, наверно, должно пройти немало времени, прежде чем я вообще смогу отправлять в этом храме священные обряды… Помимо всего прочего, тут ведь произошло и кощунственное осквернение… Епископу еще предстоит решить, как быть с храмом…
В голубых глазах викария застыла тревога.
— Как долго вы служите в Мореске, ваше преподобие?
— На Святого Михаила будет ровно четыре года.
— Значит, вы знакомы со здешними людьми. Вот эта женщина, Джессика Добелл… Как я понял, она прибиралась у вас в храме?
— Ну, это сказано несправедливо! Да она тут всем занималась, все мыла, чистила, расставляла вещи по местам, наводила порядок… К службе готовила накануне необходимые вещи. Я и не знаю, что мы будем без нее делать…
— Вы видели орудие убийства?
Викарий кивнул:
— Этот молоток взят из буфета, где у нас собрана всякая всячина, которая может пригодиться в храме — начиная от цветочных вазочек и кончая гвоздями. И страшно подумать, что…
— Насколько я понял, покойная не жила в семье?
— Нет, у Джессики был свой взгляд на брак, на семейную жизнь… — Викарий искательно поглядел на Уайклиффа, словно прося понять его правильно. — Ну, видите ли, о ней шли сплетни, слухи…
Рид, а теперь и викарий должны были стать «проводниками» Уайклиффа в местном мирке, им предстояло ознакомить его с обычаями, связями и ходом жизни в этом тихом поселке, чтобы детектив мог продвигаться в работе вперед. А уж его дело — суметь вызвать их на откровенность и выжать из них столько, сколько будет достаточно для передачи дела в суд.
И как всегда, Уайклифф ощущал возбуждение от такой перспективы — возбуждение, в чем-то родственное чувству вины у тайного соглядатая…
— Если мне позволительно высказать свое мнение… — Викарий явно нервничал, но решил все-таки договорить. — Если мне позволительно высказать свое мнение, то ошибочно относиться к этой молодой
