открывать вино.
— А шампанского нет? — разочарованно протянула она.
— Я не люблю шампанское.
— Раз ты не любишь, значит, и я не должна?
— Правильно. — Налив вино в бокалы, он протянул ей один из них и поднял молчаливый тост. Его глаза рассказали ей все лучше слов.
— Почему ты смеешься?
— Потому что безликие гостиничные номера для меня как-то в новинку. Нам с тобой нужно будет поехать в Париж.
— Слишком долго придется ждать, — мягко произнесла она.
— Ты права. — Нэш хотел ее снова. Внезапно он почувствовал, что его переполняет такое сильное желание обладать этой прелестной, хрупкой девушкой, что вино пролилось из бокала прямо ему на грудь.
Ее глаза остановились на красном ручейке, сбегающем по его обнаженному телу, и Феникс вздрогнула.
— О Боже, — прошептала она. — Я хочу…
— Так сделай это, — хрипло ответил Нэш.
Дрожащей рукой она убрала тарелку с сандвичами, поставила свой бокал с вином на столик, наклонилась и начала осторожно слизывать вино с его груди. По его телу будто спазм пробежал. И она хочет показаться неискушенной? — подумал Нэш с удивлением. Он никогда не испытывал ничего подобного. То, что такая невинная на вид девушка может играть с ним, как с котенком, было удивительно. Сколько же у нее было любовников? — подумал он в приступе дикой ревности, которая была совершенно не в его характере. А потом все мысли в одночасье смыло жаркой волной, теперь правили только чувства.
Долгое, долгое время спустя они лежали, утомленные любовью, но и теперь не могли заставить себя оторваться друг от друга хотя бы ненадолго.
Одно воспоминание осталось от бутербродов, пуста была бутылка вина. Целый вечер, полный чувственного удовольствия, подумал он, сонно поглаживая Феникс, которая свернулась подле него калачиком — нежная, ласковая, утомленная. Он не знал, о чем она думает. Знал только, что она чувствует. И что чувствует он сам.
Нэш проснулся среди ночи и увидел, что Феникс тоже не спит и смотрит на него, приподнявшись на локте. Темные пышные волосы рассыпались по обнаженным плечам, глаза пытливо вглядывались в его лицо. И тут его тело снова обожгло желанием. Он не помнил, чтобы когда-нибудь с ним происходило нечто подобное. Никогда он не был так возбужден.
— Я поцеловала тебя, — просто сказала она.
Потянувшись, он коснулся ее волос.
— Зачем?
— Думаю, мне нужна постоянная практика. Чтобы не забыть, как это сладко — целовать тебя.
— Не глупи, тебе не нужна никакая практика.
— Нет, не нужна, — легко согласилась Феникс, — с тобой я… хочу тебя даже во сне.
Это было не то, что она хотела сказать, но он решил не спрашивать и оставить все как есть.
— Не надо меня ненавидеть, — сказал он тихо.
Девушка опустила ресницы.
— Я не ненавижу тебя. Просто не могу быть спокойной, когда ты рядом. Не знаю, что тебе говорить, как вести себя.
— Потому что мы не знаем толком, как относился друг к другу, — согласился Нэш. — Ясно лишь то, чего хотят наши тела. Наши чувства.
— Да.
— Но, если мы будем подольше вместе, возможно, что-то изменится. Мы понравимся друг другу как личности. А сейчас — забудь обо всем. Поцелуй меня, — попросил он.
Наклонившись над ним, она слегка коснулась его губ своими. Груди ее мягко опустились на его грудь. Он обнял ее за талию и помог ей лечь сверху. Сейчас их любовь была не страстной, а нежной и немного печальной. Его тело чувствовало каждое ее прикосновение и отзывалось на него щемящей радостью, словно натянутая струна. Только Феникс могла разбудить в нем такое прекрасное чувство родства.
Вскоре они снова заснули, обнявшись. А когда он проснулся, Феникс все еще спала. Длинные темные ресницы бросали ажурную тень на нежную кожу щек. Волосы разметались по подушке. Розовая нижняя губа была чуть оттопырена во сне, как у ребенка. Какая она тонкая, ранимая, моя милая, подумал он, нежно и осторожно убирая волосы с ее лица. И почувствовал нахлынувшее сожаление, что не он был ее первым любовником. Что не он учил ее искусству любви. Но ведь и она не была для него первой.
Феникс открыла глаза, и Нэш почувствовал острую боль в сердце. Такие большие глаза, темные, глубокие и загадочные.
— Который час? — прошептала она.
Взглянув на часы, Нэш ответил:
— Восемь.
— У меня в десять встреча с архивариусом.
— Отмени.
— Не могу, — сказала Феникс с сожалением, — я и так уже причинила ему столько беспокойства! Наверное, еще никто не рыскал столько времени по его архиву и не задавал столько вопросов. Похоже, я — первая за долгое время, кто интересуется историей деревушки Минкот-Одли.
— Правда?
— Да.
Ласково обводя контуры его лица кончиками пальцев, она тихо и немного грустно произнесла:
— У меня никогда не было случайных связей, Нэш. И ни с кем я не вела себя так, как с тобой. А ты?
— Тоже нет, — ответил он, и это была чистая правда. Никогда он не чувствовал себя так, как с ней. — Я не хочу двигаться.
— Я тоже не хочу, но придется.
— Тогда нам пора вставать.
— Да. Пора.
— Не целуй меня, — на всякий случай строго предупредил Нэш.
— Ладно, не буду.
Они продолжали смотреть друг на друга, пока она, наконец, не вздохнула:
— Пойду приму душ.
— Я присоединюсь к тебе.
— Только сначала закажи в номер завтрак.
— Все, что пожелаешь.
Феникс прошла в ванную. На этот раз она не стала запирать дверь. Этой ночью она о чем-то думала. О чем же? Анализировала происшедшее? Нэшу совсем не хотелось, чтобы она это делала.
Позвонив в ресторан, чтобы принесли завтрак, и попросив, чтобы его оставили перед дверью, он пошел в ванную.
Стоявшая под струями воды Феникс была великолепна. Словно наяда, она соблазняла его каждым движением своего гибкого, грациозного тела. И сопротивляться ее пьянящей женственности стоило Нэшу больших усилий. Помогая друг другу вытереться, они вышли из ванной.
Нэш собрал живописно разбросанную одежду, оделся и помог одеться Феникс.
Последний раз пройдя по номеру и убедившись, что все мелочи разместились в сумочке Феникс и в небольшом пакете, он присел и наблюдал, как девушка расчесывает свои роскошные волосы, прежде чем собрать их в хвост.
— Знаешь, говорят, что нет ничего сексуальнее, чем женщина, расчесывающая волосы, — промурлыкал Нэш. — А ты — самая сексуальная из женщин.
— Еще слово, и я опоздаю к архивариусу, — ответила она.
