Сейчас или никогда

— Я не выбрасывала тебя за борт.

— Неужели? А мне показалось, что именно это ты и сделала.

Изумленная его порывом откровенности, Роан усмехнулась.

— И ты хочешь еще разок поразвлечься с ветреницей Роан, прежде чем всерьез взяться за высокомерную гордячку Патрицию? В этом кроется причина твоего предложения?

Арден громко расхохотался.

— Взяться за Патрицию? Для этого она слишком утонченна.

— А я — нет?

— Нет, но ты была очень… возбуждающей.

Была? Ну да, конечно, была, ведь ту Роан он навсегда вычеркнул из своей жизни.

— И ты предлагаешь мне вступить в игру?

— Почему бы нет? Раньше тебе нравилось заниматься со мной любовью. По-моему, ты упивалась этим, получала огромное удовольствие. Или я ошибаюсь?

— Нет, все верно. Однако это еще не означает, что я готова начать все сначала.

Во взгляде Ардена, в упор устремленном на нее, читалось явное недоверие. Роан с трудом сдержалась, чтобы не вспылить, не дать ему понять, что делают с ней его слова, как переворачивают душу.

— Откуда же тогда желание в этих прекрасных глазах? Откуда надменность по отношению к Патриции? Если она не вызвана ревностью, значит, ее можно приписать ограниченности. А я знаю, что в ограниченности тебя никак нельзя обвинить.

— И сейчас тоже ею не страдаю. К тому же я не была с ней надменна. Я же приветствовала ее, не так ли? И старалась быть вежливой.

— Ммм, — неопределенно протянул Арден и с ухмылкой ткнул в ее чашку: — Допила кофе?

Роан кивнула и тоже поставила чашку на блюдце. Оба встали, и тут Арден обошел стол и оказался совсем рядом. Роан едва не задохнулась. Уединенность в машине была временной и неизбежной необходимостью. Теперь же их близость казалась намеренной — по крайней мере с его стороны, — пусть даже он насмехался и подшучивал над ней. Но за время разлуки Роан кое-чему научилась. Теперь она умела держать мысли и чувства при себе. Давалось это с трудом, но, черт побери, она не позволяла Ардену получать от собственных насмешек удовольствие.

Глядя на Ардена расширившимися глазами, Роан обеими руками уперлась ему в грудь, чтобы создать хоть какую-то дистанцию, и даже это мгновенное соприкосновение зажгло внутренним огнем ее существо. Стараясь побороть растущее чувство, подавить его в зародыше, Роан твердым голосом произнесла:

— Прекрати, Арден, никаких экспериментов не будет, я же сказала.

— А я тебе не поверил, — самонадеянно отозвался Арден и, заключив ее ладони в кольцо своих рук, притянул к себе так, что ее руки сомкнулись на его шее.

Роан оказалась совершенно беззащитной. Она смотрела на него невидящим взглядом и изо всех сил сжимала зубы. Надо немедленно освободиться; но как? Если она начнет изворачиваться, ему это только понравится и он поймет, что она чувствует. Пока что он только догадывается, а так будет знать наверняка.

— Прекрасная Роан, красавица Роан, — пробормотал он, равнодушно глядя в ее лицо холодными серыми глазами. — Почти что прирученная Роан. А мне, надо признать, больше по вкусу была та, неистовая, которую я знал раньше. По крайней мере тогда она была искренней.

— Да, наверное, но мы с тобой оба научились играть и поступать так, как нам выгодно, — резко проговорила Роан. — Пожалуй, ты меня в этом превзошел.

Не реагируя на ее выпад, он медленно, очень медленно прикоснулся губами к ее рту и поцеловал — не грубо, нет, а с искусным изяществом. Все, что оставалось сделать Роан, чтобы накопившиеся чувства не выплеснулись наружу, — это направить мысли на что-нибудь незначащее, повседневное — оклейка обоями стен, например, или рытье котлована под пруд.

Арден старался разжать языком ее губы, но Роан упорно сопротивлялась. Когда-то это была их любимая игра, возбуждающая обоих, доводящая до экстаза. В то лето Арден был для нее своего рода допингом, наркотиком; его жадные поцелуи как бы несли в себе разрывные снаряды. Сейчас же он целовал ее расчетливо, ожидая ответной реакции. А не рассмеется ли он, если она ответит на его поцелуй? — подумала вдруг Роан.

Роан оттолкнула Ардена от себя — откуда только силы взялись! — и сдержанно произнесла:

— Перестань.

Появившуюся на его губах усмешку можно было смело назвать жестоким оскалом.

— Знаешь, как я представлял себе этот момент? — беспечным тоном спросил он.

— Не знаю — и знать не желаю, — отрезала Роан. — В отличие от некоторых я не трачу время на отгадывание пустых загадок.

— Какая жалость! А было бы весьма любопытно сравнить ответы, — лениво протянул Арден, — поскольку реальность — та, в которой я живу и которой отвечают мои требования, — очень не похожа на ту, что существует в действительности. Мой мир совсем иной, Роан, в нем поселилась боль, самая настоящая боль. Над этим не стоит смеяться. Все прошло, остались одни руины.

— Ты серьезно?

— Да, вполне.

Стараясь восстановить дыхание, Роан сбросила с себя его руки и отступила на шаг назад.

— Вот и отлично, — ровным тоном проговорила она, — теперь ты можешь общаться с Патрицией с чистым сердцем.

— Да, конечно.

Все так же ухмыляясь, Арден провел пальцем по ее щеке и вышел из кухни.

Не хватает только разреветься! Держись, Роан, не раскисай, иначе сама себя не сможешь уважать. Роан стиснула зубы и отвернулась к окну.

Почему, ну почему он так жесток? Раньше ведь никогда таким не был. Временами злился, подтрунивал над ней, бывал равнодушен… но чтобы вот так? Жестокость ему не к лицу. Неужели подобным образом хочет показать, что его чувства к ней действительно умерли? Как он сказал? В его душе поселилась боль? Или… или он стремится подавить ее гордость, ее волю? И что вообще она значила в его жизни? Мелкий эпизод? Непроизвольный взрыв страсти?

Из груди Роан вырвался долгий, судорожный вздох; она поморгала, чтобы восстановить четкость зрения. Господи, скорей бы снова вернуться в свой привычный мир! Отдохнуть в тишине и спокойствии и забыть обо всем этом. А если бы она все-таки решилась и поехала бы с ним в Америку, кем была бы теперь? Бессловесной личностью, потерявшей индивидуальность, не уверенной в себе, в своем будущем? А вдруг им все-таки удалось бы достичь согласия?..

Стряхнув с себя груз ненужных, гнетущих мыслей, Роан накинула пальто и вышла на террасу. Нужно прогуляться, подышать свежим воздухом, решила она, иначе голова совсем разболится.

Сколько они не виделись? Слишком мало или слишком много? Достаточный ли это срок, чтобы забыть любимого?

Роан огляделась и осторожно пошла вдоль лужайки в том направлении, куда показывал Арден и откуда доносился шум океана. Как же здесь хорошо! Ни тебе выхлопных газов, ни ресторанов с их запахами и шумными оркестрами, ни проносящихся на полной скорости машин, ни разухабистых криков ночных мотоциклистов!

Эй, Роан, немедленно прекрати, осадила она себя. Ты же ко всему этому привыкла, тебе нравится городская суматоха, четкий деловой ритм, не так ли?

Подавив очередной вздох, она прошла мимо беседки, которая летом, наверное, была увита розами. Видимо, их тоже надо подрезать, хотя кто знает, какой здесь климат!..

— Общаешься с природой?

От неожиданности Роан так быстро повернулась, что споткнулась о какую-то корягу и едва не упала. Твердая рука Ардена вовремя подхватила ее под локоть. Роан удалось быстро прийти в себя.

— Нет, я просто думала, что розы необходимо подрезать.