Сегодня мы вполне мирно и дружелюбно, я бы даже сказал, с братской любовью, сидим у сербов, на ни чем не приметной поляне общинного лагеря и ждём окончательный ответ. А вчера мы с ними воевали в полный рост.
Место тут не приметное, единственная зацепка — три эти самые кущи.
Напротив них, в глубине леса, и стоит замаскированный лагерь сербов. Если смотреть по схеме, то это примерно на двадцать километров севернее французов. Так мы прикидываем, постоянно сверяясь с 'Дунканом' и с поставленным в степи стационарным радиомаяком 'Kannad', такой на 'вертушки' ставят. Юрик пошаманил, впихнул штырь антенны, отключил один из двух каналов, теперь прибор должен отработать четыре дня. Подобных радиомаяков у нас три, первый поставили через сто километров пути. Второй жёлтого цвета ящичек прикручен к курсирующему по Сене 'Дункану'.
По прибытию нашей мини-колонны к лесной полосе, отделяющей степь Междуречья от Сены, мы повернули к северу и пошли вдоль массива, начали неспешно чесать местность, периодически гудеть и обращаться к партизанам, чтобы те выходили на свет белый.
Понимая, с кем ассоциируется у местного люда напуганного такое средство передвижения, как квадрацикл, мы загодя воткнули в корму гоблинской машины длинный стержень с 'Новым Российским' флагом. Сейчас на триколоре красуются две звезды — мы и чехи. Мало пока.
Никого до сей поры не встретили.
И вот нарвались на сербов… Кто же знал, что они настолько злы и решительны? Я ехал первым, достаточно близко от кромки леса, тут рельеф ровнее. И на подходе к этим чёртовым кущам по нам отважно всадили из гладкого ствола.
Гоблин сразу опознал звук и рявкнул:
— Вправо, на! Ходу!
Ну, мы резво отскочили на безопасную дистанцию, метров на сто, и встали, тут картечь не достанет. Сами укрылись и сидим, думаем, что делать, как общаться.
— Сука, Кастет, нет, ну, ты видел? На хуху мы флаг повесили, а!? — Сомов свирепел на глазах. Высунул голову и проорал так, что все птички в ближней степи снялись и ушли в преждевременный перелёт на юг.
— Дебилы! Алло! Вы там чё, реально к бревну прибиты?! Мы ж русские! Спецназ генштаба ГРУ, на!
Тишина.
Высунулись попуще… Мать моя, на экране атака индейцев! Трое хлопчиков выстроились на опушке, задрали повыше самые настоящие длинные аглицкие луки и залпом по нам — херак!
— Ах, вы ж козлы! Какого же болта! — Гоблин, как пушинку, воздвиг тяжёлый ПКМ с пристёгнутой 'соткой' на седло.
— Гоб, млять, не муди! — крикнул я, — это наши! Младшие братья!
— Вот и пусть осознают, кто тут старший брательник, — ответствовал Сомов и всадил очередь по верхушкам деревьев. Хорошо прозвучало, убедительно.
Команчи тут же синхронно рухнули в мураву и поползли на запасные позиции к берёзкам.
— Вам там что, башни смяло!? — уже и я не выдержал, крикнул так, что аж лёгкие заболели. — Да мы за вас тут жизнью своей… и пошёл крыть частым матом, даже и повторить не прилично.
И тут краснокожих прорубило.
— Рускинь! Святозар, то русские!
— Родное! Матерни иезик!
Это я уже потом узнал, что у сербов выражение 'матерный язык' означает 'родной язык'. А то уж подумал, что слова святые подействовали.
Ну, Гоблин машинку опустил, пошёл морды бить, я за ним.
А на встречу — четверо мужиков… таких, реальных. Бегут, улыбки шире плеч, хохочут. Надо же, луки настоящие! А что, тиса тут в лесах хватает. Не скажу, насколько они боевые, но выглядят добротно, чувствую, мало не будет. У одного, явно главного, в руках полуавтомат 'браунинг'.
И пошли у нас тут обнимания-братания, а потом тёрки in Mejdunarodny Mashtab.
Представили всех, зазвучали имена Святозар, Мила, Златко, Пеца, сразу запомнившийся сочетанием имени и фамилии Бранко Бранкович, Любомир…
История монокластера такова.
Во-первых, и что самое главное, они сберегли всех своих женщин и детей.
Во-вторых, свою базовую 'локалку' просрали.
Опять арабы, опять моторизованной бандой… Но к тому времени сербы уже обзавелись деревянным стрелковым оружием, а длинного нарезняка у 'ебиптян' не было, короче, монгольского наскока у бандитов не получилось. Однако, и сербам отстоять 'локалку' не вышло, поселенцы ушли в лес. Но перед этим они, всё же, ухитрились завалить одного наездника, успели забрать ствол и патроны, последних на сегодня осталось восемь штук. Квадрик людям Якшича захватить не удалось, их отжали. Потерю квадрацикла Марко до сих пор воспринимает крайне болезненно.
Но ещё больше сербы переживают воровство арабами ностальгической продукции автопрома СФРЮ, машин 'Zastava 1500 combi' и 'Zastava 850', жёлтенькой, как особо отметил безутешный Марко. Расценивают, как потерю Символа. Однако сербы потеряли далеко не всё, силен в этом народе партизанский дух, привычка к затяжным войнам. По настоянию Марко они еще загодя сделали себе схрон, куда и перетащили из старой корзины примерно треть яиц. Продукты, одежда и ещё кое-что по мелочи. А вот обуви не было, поэтому на ногах у трёх мужчин — 'мокасины Гайаваты из оленьей мягкой кожи'.
Люди почти все сельские, стойкие, рукастые ремесленники.
Десять уставших, но не сломленных женщин, четверо детей и пятеро мужиков, готовых на всё… Как всегда, первыми этот мир вышибает мужиков. Самый пожилой серб умер на второй день после переброса — инфаркт. Второй пошёл в лес и не вернулся, позже они нашли пятна крови и следы нападения хищника, скорее всего, крупной рыси.
А трое сербов нарвались на арабских рейдеров, когда ходили в разведку на юг. По информации, в первые же дни полученной от проходивших мимо людей, там имелась огромная поляна, куда легко выйти через узкую лесную полосу-разделитель, а за ней — большая река. То есть, про Сену на местности кто-то и что-то слышал. Тройка арабских квадриков появилась днём и прошла как раз в направлении разведчиков. Радиостанций нет, предупредить невозможно. Уже на подходе к этой самой поляне сербов нагнали. Двоих убили сразу. Лишь одному, тяжело раненому, удалось уйти в чащобу, выбраться к своим и рассказать эту историю соотечественникам. На следующий день раненый умер.
Про соседей сербы знали вот что: чехов выбили всех, словаки рассеяны по лесу, и осталось их очень мало. К ним приходил один молодой паренишка из словацкой общины, но не остался, ушёл искать своих. Неподалёку какое-то время стояли македонцы и жители Черногории. Эти два монокластеры вскоре объединились и ушли на юг, к горам, справедливо считая, что уж туда арабы соваться не будут. Про украинцев, как и про поляков, сербы ничего не знают. Про болгар и слыхом не слыхивали, как и о греках.
Албанцы, по слухам, стояли севернее всех, у самой реки, — эти свалили куда-то на запад, так словаки говорили. Экое же гадство, вас нам тут только и не хватало. Тот ещё подарочек, всю жизнь за интерес по Европам душегубствуют.
— К египтянам албанцы могли примкнуть? — живо поинтересовался я.
— Не так, скорее, к туркам. К тем могли, — подумав, усомнился Марко, говоривший почти по- русски.
— А косоваров не встречали? — усмехнулся Гоблин.
— Им повезло, — мёртво молвил старшина.
Похоже на то, что все монокластеры этой части Междуречья расположились достаточно компактно. И у них имелся шанс выжить с куда как лучшими итогами, если бы кто-нибудь из национальных лидеров попробовал договориться с соседями. Не вышло, все опять разлетелись по маленьким гнёздам. Нет, вру! Македонцы же с черногорцами объединились. Вот только двинули они не в те края.
Кондоров выходившие в степь мужчины общины несколько раз наблюдали, вдалеке, размер птиц оценили, как хреновый, и честно предупреждали черногорцев и македонцев об опасностях пути к Южному
