Долина у Нового Берлина гораздо меньше нашей, и не так удобна. Смотрящие предоставили анклаву вычищенную от леса узкую длинную полосу плодородной земли, протянувшуюся к устью вдоль реки, некогда распаханную и уже разбитую на равные прямоугольники. Вокруг анклава лес. Ещё когда поднимались по Шпрее, заметили, как он меняется по берегам, от редколесья к тайге. На противоположной, неизученной стороне лес больше смешанный, пониже. Но гораздо менее 'проходимый'. Со стороны Берлина, в основном, знакомая нам сосновая тайга.
ВПП немцам не предоставили, зато у них имеется вертолётная площадка, естественно, без геликоптера. Узкая грунтовая дорога, с квадратом небольшой стоянки для автотранспорта, подходит прямо к прямоугольнику с белым кругом на посадочной площадке. Есть и небольшой ангар, сарай прилепился сбоку. Даже матерчатый 'ветровик' стоит, как у нас.
Нормальный ход! Это что, где-то, на уже известном расстоянии, в тайге вертолётик в одиночестве грустит? Да не один… Есть фронт работы для Эриха, есть.
Теплицы, из трёх известных нам 'селективок', получили пока лишь франки, — за какие заслуги, спрашивается, ох, чёт невзлюбил я их…
В качестве компенсации германцам подарили большую оливковую рощу. Я не ботаник и не садовод, но, увидев такую экзотику, понял, что крепких зим тут просто не бывает, вряд ли оливковые деревья выдержат минусовые температуры ниже десяти градусов.
С инфраструктурой Смотрящие не мудрствуют. Вот, например, кузня. Точно так же тупо поставили её прямо рядом с Замком — ошибка, мы в неё уже упёрлись.
Не так давно, когда Дугин только начал ставить 'литейку', Лагутина и Зенгер не согласовали ему установку ещё одной 'чадилки' рядом со стенами. Пришлось уходить в лес, на освобождающуюся поляну 'лесоповала'. А ведь по-хорошему, все огневые службы стоит сразу же располагать рядом, сооружать общий угольный склад, склад готовой продукции, и так далее. И чтобы резервная площадь имелась — тут ведь только начни! Пойдёт-покатит, вскоре уже и серой завоняет, и обогатительное производство проклюнется, а там и до цеха разделения файнштейна и электролиза меди дойдёт, ага… К моей пенсии успеют?
Ну, всё это ещё далече.
Сейчас тут корячатся проблемы куда как поважнее.
Новый Берлин страшно пострадал от хищников, местные леса от них не зачищены, и все эти живоглоты спокойно бродят по окрестностям, караулят всё живое. Только косуля удрать успеет, а человек нет. С момента переброса и по сегодняшний день медведи, волки и пещерники убили восемь мужчин. Один раз пещерник материализовался прямо в долине, и ничего нельзя было сделать, пока он, устав шкодить и гадить в поселении, не подошёл к стенам, где его буквально утыкали стрелами.
Звука выстрела местный зверь практически не знает, слышит их только во время набегов зусулов. Охотиться в ближнем лесу немцы не могут, там территория большой медвежьей семьи, охотой люди промышляют на той стороне Шпрее, переправляясь на самодельных лодках, такую и встретили вчера вечером. Местный медведь, по рассказам, ничуть не меньше нашего, и с луком на него ходить самоубийственно. Как тут без 'максимки'!
Я похлопал пулемёт по кожуху. Что, 'макс', вовремя ты пришёл на помощь к старшему брату? Это я про баллисту вспомнил, точную копию Юркиной реликвии.
В Новом Берлине донжон невысок, а периметр — в виде вытянутого прямоугольника. Поэтому баллисту немцы перетащили на левую угловую башню, нацелив её на перегиб дороги и 'хищный лес'. Поверх орудия — кривоватый, но широкий навес от дождя. Стрелять из неё рационально лишь по самому тупому из известных тварей, по пещернику. Наверное, действенная вещь.
Нет предела коварной фантазии Смотрящих.
Немцам таки дали пароход.
Нет, вы не поняли. Пароход! Самый настоящий, с высокой чёрной трубой и белой полосой по борту, миниатюрный, для разъездов, а не для грузов. Красивый.
И угольный склад есть, причём раз в пять больше нашего, запас хороший. Но красивый пароходик убит вражиной. Ещё во второй свой набег зусулы обнаружили кораблик и поступили с ним в традициях имеющейся национальной культуры — свинтили все блестящие детали, разбили все стёкла и приборы, насрали на палубе. После появления у бойцов анклава 'лонгов' эти безобразия прекратились, но пароходик теперь придётся долго и нудно восстанавливать.
Издевательство Смотрящих? Это как посмотреть, учитывая, что у Германии есть Главный Ништяк, если смотреть с точки зрения Дугина и Ковтонюка — автокран, такой же, как у франков.
В общем, дружить нам надо, и желательно, в едином коллективе — на любой базе и принципах.
Я оглянулся.
На вершине донжона остались двое.
Извинившись, Рольф убежал от нас вниз, делать дела.
Только получив оружие, он тут же сформировал сводное звено вояк и охотников и теперь отправляет войско с собой во главе на зачистку 'медвежьего леса'. И правильно, куда это годится, когда в километре от крепости в небольшой роще засели медведи, не дающие людям пользоваться территорией. Пять человек немцев, и Гоблин с ними: Мишутки, я бы на вашем месте рвал когти до мексиканской границы, отряд 'Бранденбург' на подходе.
Ага! Началось!
'В лесу раздавался топор… стоп! — отстрел с пулемёта'.
Впереди по всему фронту пошла бурная трескотня выстрелов, прощай, заповедный лес, прощайте клыкастые зверушки, теперь вы просто шкуры, без всякого спорта и спортинга — тупо, очередями, Злой Гоблин погнал зверьё к охотникам. Хотя, по тому, как он там лупит, мало кто добежит…
Со мной рядом стоит Эрих Вайнерт — он не профессиональный военный, хотя в бундесвере отслужил. После армии стал романтиком — наш человек, практическая стрельба, страйк, охота и туризм. Коллега, командир звена разведки, созданной недавно, но реальную возможность для путешествий обретший только что, с получением огнестрела. Наш коллега, так сказать. Эрих, изучавший русский не во времена существования ГСВГ, а в порядке знакомства с языком вероятного противника, говорит хуже капитана, мы общаемся на жуткой смеси русских, английских и, частично, немецких слов — в равных условиях.
Немецких сталкеров пока всего двое, учитывая малочисленность анклава. Напарник Эриха, Вальтер, драит автомат, основное огневое средство группы. Кроме старого полуживого АК, капитан с бургомистром выделили группе целый револьвер системы Нагана. Как горько заметил Вайнерт:
— Армейцы никогда не любили разведку, а наш бургомистр ещё не осознает её важности. Поэтому больше я и не ожидаю, сами добудем.
Думаю, германские сталкеры такие же безбашенные хлопцы, как и мы. Они с напарником — Вальтером Кохом — уже два раза предпринимали попытки пройти по дороге на юг, в ту сторону, где здоровенная осыпь отрезает нас от немцев. С одним самодельным луком, старой щербатой алебардой и выпрямленным на коленке коротким 'саксом'. Оба раза нарывались на стаю волков, и оба раза лишь чудом возвращались в крепость, отстреливаясь и отмахиваясь. Но и имеющимся 'огнестрелом' особо не насталкеришь, — что это такое, два ствола на группу? Из которых один — не самый удобный в перезарядке и никак не 'зверовой' револьвер. В общем, я его прекрасно понимаю, надо что-то делать.
Коллега таки, и это не мутная главсталк-девица франков, а нормальный мужик.
— Знаешь, что, дружище, пойдём-ка в закрома, — решил я.
Из боевого арсенала ничего не могу дать.
Гладкие стволы мы в рейд не взяли, у меня АКМ и два короткоствола, у Гоблина его любимая 'девятка' и ПКМ группы. Отдав 'тигра' во временное пользование Рольфу, он с пулемётом крадётся в сторону ничего не подозревающих медведей. У экипажа 'Дункана' мы уже изъяли два 'браунинга', более оголять палубную команду нельзя.
В зале я полез в суму и достал Дугинскую 'вундервафлю'.
Главный механик давно уже на нас обижается, вручив на испытание первый ствол местного разлива, он уже месяц не может дождаться полного и всеобъемлющего отчёта о реальных полевых испытаниях, всё никак не складывается.
— Смотри, Эрих. Вот — самый настоящий 'хаудах', а не тот кастрированный обрез вашего капитана, реплика из фильма про бешеного австралийца.
