Ребята дугинские практически всё сделали сами, кроме капсюлей, естественно, даже насечку на пистолетной рукояти. Чёрный порох своего производства, только селитра пришла каналом, пока своя не созрела. По мне — вполне изящная вещь. Дульнозарядный капсюльный 'громобой' о двух стволах, в полтора раза длиннее 'Хадсона' — пока только такие Дугин смог добывать сверловкой. Третий удачный экземпляр, первые два — у охотников нашего анклава. Несколько штук пошли в брак по причине неудачной пайки стволов. Двенадцатый калибр, в комплекте пули и картечь, пороховница, пыжи и мерка. Шомпол под стволами.
Мы, конечно, из этого 'зверька' постреляли. Что сказать, пушка. Особенно, если вдумчиво и опытно работать с навеской. Сноровки у меня нет в перезарядке, так и появиться ей неоткуда, если постоянно пользуешься штатным оружием.
Разглядывая тяжёлый девайс, Эрих не сразу поверил, что русский анклав уже налаживает производство огнестрельного оружия. Я показал ему клеймо на стволе и лейбл новой русской марки в названии модели — 'Арсенал-111'.
— На близкой дистанции эта 'страсть' посадит на задницу слона, — обнадёжил я сталкера. И тут же нагрузил. — Вот и испытывай его, но осторожно. Только помни, отчёт, рекомендации и предложения теперь с тебя. Дугину расскажу, так он только обрадуется, у нас, чувствую, никогда руки до нормальной практики не дойдут. А тебе всё помощь, три ствола — не два.
— Костя, ты хочешь сказать, что у вас уже есть производство такого уровня? — искренне удивился немец.
— Какой тут уровень, Эрих… Ещё плыть и плыть. Нас теперь заставили гильзы собирать, теперь все пулемёты с мешками, автоматные тоже собираем, по возможности, — слукавил я, ни черта мы не собираем автоматные, ленимся.
Но и тут скоро прижмут.
— Технари собираются пробовать переоснащать нарезные патроны, испытывать и складировать гильзы на будущее. Сейчас же только практики нарабатываются, опыт, оборудование отлаживается. Пока поставки есть…
Немец забрал 'хаудах' вместе с причиндалами и чехлом для переноски, и прямо тут же начал заряжать стволы. Не терпится!
И тут я понял, чего мне не хватает.
Зусулов!
Отчаянно, просто по-мальчишечьи захотелось, чтобы именно сейчас, в этот самый момент на Новый Берлин напал супостат — хер с вами, валите в любом количестве, зуавы и зусулы, панфиловцы готовы к отражению атаки и переходу в наступление с выходом на новые стратегические рубежи! Хоть полсотни давай, аж руки зачесались.
Я прислушался.
Стрельба в лесу затихла.
Не сбыться твоим желаниям, Кастет…
Ну, какой 'зусул' полезет на такую акустическую огневую плотность? Разве только… а у них штрафбаты имеются?
Ну, да, идут, машут. Вон они, возвращаются, усталые, но довольные. Теперь лишь бы германцы медвежьего мяса не наелись от радости, мы-то потребляем медвежатину только после анализа в лаборатории медцентра. Правда, пока ни одного заразного медведя не попалось — чистый мир, незагаженный.
На площадку донжона пулей выскочил вихрастый малец, поглядывая в мою сторону, что-то быстро доложил Вайнерту.
— Дружище Кастет, как докладывает наш радист, связь появляется! — объявил мне заметно заволновавшийся Эрих. — Сейчас сюда поднимется дежурный стрелок.
А я вспомнил ещё одно важное немецкое слово и, протягивая руку в направлении лестницы, предложил немцу:
— Vorwarts!
И взял рацию.
Пш-шш…
— 'Гоблин' — 'Кастету'.
— В канале такой орёл!
— Ты клешнями-то пошевели, орёл. Связь пошла.
— Принял, бегим.
— Как там?
— Много мяса и волос. На весь лагерь, ещё и 'крытке' хватит…
Вот и ладно.
Эх, зусул, зусул, почему ты такой ленивый, почему не идёшь под пульки? Тут такие сюрпризы тебя ждут. Да и новый джип пригодился бы.
Камин уже притушили, жарко.
Гоблин сразу перешёл в закрытый телефонный режим, слишком много говорить придётся, что бы радионормами манерничать. Что говорят с той стороны — не слышно, что говорит Гоблин — слушайте все. Они и слушают. Мы с Мишкой решили не прятаться. В открытую играем. Не знаю, насколько круто мы косячим, с точки зрения дипломатии, но мы решили так. Если хочешь забрататься — делай всё сразу с открытым сердцем, люди всё видят, всё чувствуют. Ну, а если ошибаемся, и на немцах обожжёмся… Что же, это тоже экспириенс, как сказала примкнувшая к Эдгару не один раз перверсированная девица Лилит, наступив в лесу на ежа.
В общем, мы слышим только его речи.
А речи гоблинские таковы, что и шифровать порой не надо. Хоть и старается, но в такие моменты это бесполезно, перейдёт на сленг. Но я пересказываю бургомистру суть и настроения. Сидящая сбоку немка тоже еле заметно двигает губами.
— 'Башня', нормальный сигнал? Юра, как я там у тебя?
— Ага… Ништяк. Значтак, инфа высшего порядка, всё под запись и давай в рубку Главного!
Пш-шш…
— Да жду, жду…
Мишка повернулся к нам:
— Плоховато, но слышно. За президентом пошли, он там рядом.
Пш-шш…
Гоблин покрутил ручки.
— Главный? Наше вам с кистями. Короче, мы немцев нашли. Немцев, говорю! Мля, глухие… — Гоб зачем-то потряс трубкой.
— Поняли там? Ага. Восемьдесят пять километров по нашему берегу от Хребта… Что? Да кули повторять, что вы сразу запись не включили? Ну и записывайте тогда!
— Нет, там устье реки Шпрее. Ну да, Шпрее. Вверх километров пятнадцать от устья, южный берег. Не, это потом расскажу, мелочи…
— Давай я сразу самое горячее, а? У них вариант 'один-ноль'. Да сами офуели вдупляк!
Вариант 'один-ноль'. Мы давно уже протёрли все возможные причины отказов 'запуска селективок', ещё когда о пропавших украинцах активно размышляли, кстати, до сих пор о них ни слуху, ни духу. Даже коллегиально таблицу составили. Вариант 'один-ноль' — смерть избранного на роль лидера в самом начале, причём, ненасильственная.
Очухался немецкий кластер, походил-побродил по двору, подождал у моря погоды. Потом немцы самоорганизовались, благодаря Ульфу Курцбаху, собрались в ратуше, и давай рядить, прикидывать… Послали группу добровольцев на обход и обыски, вот Эрих с другом этим и занимался. Добрались они до донжона, вошли в залу — а там мёртвый человек. Медики у немцев были, посмотрели — сердечный приступ, инфаркт. Разволновался избранный, не сдюжил. На столе — три листа бумаги, сталкеры притащили их в ратушу, начали изучать коллективно.
