Всё не так.
— Мы ведь все помним, как наши вожди СССР развалили, и что потом из этого вышло. Помним, что Бишкек пережил за последние годы. И новую жизнь в этом мире уже повидали, во всех красках…
— Слушаю тебя.
— Вот бумага, собрание проводили, да. Коллективно просим принять нас в российский анклав, — бухнул Арстанбек, решившись. — Люди думали, расписались.
Я слегка притормозил с реакцией. Вообще-то, это моя прерогатива предлагать такое, давно дадены полномочия. Главы посёлков, сталкеры, патруль, шериф. Ну, и Командор, естественно. А тут вдруг сами, вперёд паровоза!
— Как думаешь, Сергей, одобрит ваш президент? — пробудил меня староста, — Ты сам-то, как, согласен будешь?
— Конечно, согласен! — на этот раз мгновенно откликнулся я. — И не волнуйся, Арстанбек, все наши будут согласны. Все.
Монгол, сидевший через проход, хитро посмотрел на меня. И тихо сказал: 'Дзин-нь!'
Это был единственный 'дзинь' за столь масштабную операцию, подготовка и проведение которой заняли чуть ли не два месяца.
Как всегда при таком итоге, пошла суета.
Вот ведь странное существо человек. И мечтаем, и прикидываем вечерами у Юрки, причём Сотников сидит рядом и занимается тем же самым — что взять, что предпочесть при возможности выбора, случись такой 'дзинь'. Вот он случился, и что? Всё по новой, будто и не было намёток и обсуждений. Жаль, не можно узнать, а интересно — как бы это у немцев происходило, наверняка всё заказывалось бы по строжайшему план-графику, никаких импровизаций, отсебятины и 'вдругов'.
Скучно, в общем.
А у нас опять 'авось'! И это мне нравится, надеюсь, что такой подход, в какой-то мере сохранится и при гипотетической Империи, которую размеренно и не спеша выстраивает Сотников. К 'авось' у меня особое отношение. Я считаю, что это есть не что иное, как многострадально выработанная привычка русских оглядываться, в самый последний момент, в ожидании удара. Который неизбежно последует, как всегда — со всех сторон, ото всех рубежей и границ. Врождённая попытка учета неявных обстоятельств и факторов, стремление в самый последний момент довериться интуиции, которая уже что-то там сообразила и… — вывезет!
Поэтому, через несколько минут…
Пш-шш…
— 'Демон — 'Чёрной Мезе'.
— В канале. Слушаю, Руслан.
— Ты инициатор?
— Не поверишь, сами.
В салоне все притихли, слушают, ничего не понимая. Начальники разговаривают, что-то там решают, не их ли судьбу?
— Понял тебя. Главный меня дёрнул, сорок минут пошли.
— Понял, засомневался?
— Так точно, советуй, давай.
— Типа радиоконференции? Хех.
— Гришку достать не могу. Мля, не смешно, Главный ждёт.
— Что там вкинули?
— Без пятёрки полста, одну и две десятых тонны огурцов…
— Мать его… и второй есть?
— Есть. Две 'Дашки' и 24 ППШ.
— Охереть… И что делать?
— Серый, на, я тебя спрашиваю!! Советуемся. Пауза, минута, мнение. Как понял, приём.
— Понял, СК.
Не выпуская из рук рации, я повернулся к Монголу.
— Слышал? Что скажешь? Давай про второй вариант.
— ППШ как 'штурмовухи' хороши будут. На зачистках. В посёлках нужны, а казачкам постольку поскольку. Добрый вариант. Ну, а 'дашкам' всегда место найдётся.
— А первый?
— Вторая 'сорокопятка' — это почти готовый 'шушпанцер' высшего, по нашим меркам, уровня, можно почти тупо ехать по дороге, гасить аналоги, на Аддис-Абебу или в Нью-Дели. Если ставить на понтон, то вся Волга наша. Первый вариант — стратегия, второй — лишь тактика.
Монгол, как обычно, короток и точен.
Пш-шш…
— 'Чёрная Меза' — 'Демону'.
— На связи.
— Вариант один. Танк, речной монитор, контроль пространств. Как понял?
— Принял, Серёга, принял… Давай, СК.
До самого конца поездки мы так и не знали, какой вариант выбран окончательным, и что упало на блестящую чёрную плиту.
Они выбрали первый.
Теперь Дугин, вместе с Гансом Грубером, новым начальником цеха металлообработки, его братом Ульманом и Гонтой вечерами подолгу сидят у главного инженера, выписывая 'кохинуровскими' карандашами и фломастерами чудовищного вида эскизы Непобедимой Аццкой Машины.
Шериф закончил свои дела, потеряшки подписались под протоколами — первый автограф в этом мире. Следующий этап — карантин и медосмотры, потом комендант Лагутина их поставит на учёт в бухгалтерии, где они заполнят ещё одну форму, разместит в гостинице. Раньше там мест не было, многие жили в Замке. Но народ разъехался по посёлкам, после чего Зенгер с боями и стрельбами попыталась забрать огромное здание под роддом и детское отделение. Эта была славная битва, Климова тут же включилась, потом опомнилась Лагутина и, после долгих баталий здание стало почти 'соломоновым' — большая часть отошла к медикам, небольшое помещение отдали образованию, остаток в четыре комнаты — под гостиницу потеряшек, расположенную впритык к ясельному отделению детсада. Тут такой феномен. Если в старом мире детский крик зачастую являлся раздражителем, то здесь, в новой среде, вопли малышей воспринимаются, как самое желанное успокоительное. Интересно.
Последняя подпись — у Сотникова, после личного собеседования. И эта подпись, в заявлении о предоставлении гражданства, будет третьей, после которой потеряшки превратятся в граждан анклава Россия.
Вместе с этими новичками граждан станет 474 человека.
— Довести вас до Замка? — спросил я, открывая дверь пикапа.
— Чего тут, сами дойдём, пусть люди пройдутся, с территорией познакомятся, — ответил Уксусников, закрывая на замок бывшее помещение авиадиспетчерской, а ныне околоточную. — В башню вечером идёшь? Всё куплено.
— Ты чё? Обязательно! Только кофейку попью, да с человеком встретиться надо.
Ну, и ладно, раз вы пешком, я поехал.
Сначала думал поужинать, в столовой Замка всё горячее, но аппетит пока не мучает, а вот кофейку можно и нужно. Поэтому направился в 'Гавану'. Если проснётся желудок, заскочу в таверну, деньги мне тратить особенно некуда, а сталкеров не обижают, да и ништяк нами всегда находится, самым странным образом… Мы недавно вообще решили периодически сбрасываться и помогать старикам. Их поддерживают, конечно, во всём, но в 'Гавану', например, не заглянешь. Кастет этим занимается.
В таверне кухня-я-я… — пальчики оближешь! А как играет по вечерам Вук на своей скрипочке, ну, как тут не зайти. Правда, у меня ещё семь талонов осталось, надо бы их проесть, от греха. Питание в столовой
