— Так вот, — доверительно поделилась его покровительница. — Был бы на твоем месте более опытный чародей, внимательно изучивший торию подобных оккультных практик, так он бы уже выл от ужаса и бился головой о стены. Потому-то и используют они жертв везде, где можно и нельзя, поскольку собственная аура колдующего может измениться. Утратить сопротивление. И, как следствие, повысить расход жизненных сил. В единичных случаях даже почти полная потеря их не особо страшна, но при постоянном оттоке итог фатален и скоротечен. Лечению, кроме божественного, данная проблема в принципе не поддается.
— То есть, — маг сглотнул. — Я умираю?!
— Еще нет, — покачала головой небожительница. — За счет молодости и крепкого здоровья некоторое время протянешь, если полностью откажешься от любой магии, чтобы не напрягать ауру. Лет десять. А вот если примешь законно полученный выигрыш, то эта проблема перед тобой стоять не будет. Но в чем он, пока не скажу. Правда, есть один нюанс. Я тебе не нравлюсь и это факт, впрочем, меня текущее положение дел вполне устраивает. Вот только если сейчас ты хоть и являешься жрецом, но все же можешь расторгнуть связывающие нас узы. Да, это будет нелегко, но шансы освободиться, хотя бы через смерть, имеются. Потом же их не станет. Или верная служба или развоплощение. Одно из двух.
— Будто есть выбор, — вздохнул парень, мрачнея как грозовая туча. — Черт с тобой. А лучше архидмон. Голодный и злой. Согласен.
— Ну, будем надеяться, о своем решении сожалеть ты будешь не слишком долго, — улыбнулось божество с явным предвкушением во взоре. — За то, что позволил мне выиграть пари с Окрешем, прими же заслуженный дар, а именно кирасу и штаны! Носи их с гордостью. Особенно последние.
Об пол брякнулись ржавые рыцарские латы, тронутые коррозией. С них кусками отслаивалась жирная липкая грязь.
— По-моему при ударе в корпусе брони появилась новая трещина, — меланхолично отметил юный волшебник и лишь потом броня апатии, в которую погрузился его разум, рассыпалась на куски под потоком яростного гнева. — И все?! Вот за этот вот металлолом, я мерз, страдал, голодал и дрался голыми руками с демонами?!
— Ой, не то, ошибочка вышла, — хмыкнула морская богиня, и чародея неведомой силой долбануло в грудь так, что в глазах его мгновенно потемнело, а тело отправилось в полет и удивительно долго не приземлялось.
— Меня по кругу в комнатушке носит что ли? — подумал темный маг, с трудом перебарывая нахлынувшую тошноту.
Но наконец-то жесткая поверхность, как понадеялся парень, хотя бы пол, а не потолок или стена, повстречалась с его ногами животом и грудью, после чего жрец обожающей садистские шуточки небожительницы остался на ней лежать и беззвучно материться. У чародея болело и тело и аура, а в ничего не видящих глазах застыл вопрос 'за что она меня так?'. На более громкие выражения своего протеста волшебнику не хватало выдавленного ударом из легких воздуха. К тому же ему очень неприятно впивались в пузо некие неопознанные объекты неправильной формы
Но все кончается и зрения мага наконец-то пришло в норму. Он лежал на каком-то пляже и предметы, впивающиеся в тело, оказались галькой. В воздухе кружила странно крупная мошкара, откуда-то доносились крики чаек, но самих их видно не было. А прямо перед носом морская богиня запускала блинчики, считая сколько раз брошенный ей камешек подпрыгнет, отталкиваясь от поверхности воды, прежде чем рухнет в море. Вот только рост ее составлял сантиметров десять, не больше.
— Интересно, с чего ей приспичило поиграть в лилипутку? — подумал волшебник и попытался пошевелиться. Безрезультатно. В тело ему будто вместо крови свинец залили.
— Очнулся, болезный? — перевела на него свой взгляд хозяйка океанов и запустила очередным камешком своему слуге прямо в нос. Был бы он побольше, жрецу было бы больно, а так он просто чихнул, сдув облачко мельтешившей перед носом мошкары куда-то в сторону. Невидимые чайки резко усилили гвалт, видимо звук их напугал. — Долго в себя приходишь. Третьи сутки пошли.
— Что?! — голос прозвучал как-то глухо и непривычно, попытка встать успеха не принесла, тело не двигалось, будто парализованный червяк. — Но меня же уже потерять успели!
Попытки утвердиться на ногах успеха упорно не приносили. Но зато парню удалось ощутить где-то под грудью свои руки на которые он, кажется, опирался. Правда, получилось это плохо, складывалось ощущение, будто они вдруг резко укоротились раза в два, заодно потеряв способность сжиматься и разжиматься.
— Впрочем, чего я особо беспокоюсь, — решил про себя чародей. — Пусть. Все равно, я там больше не нужен.
— Вот-вот, — прочла его мысли покровительница. — Лучше здесь полежи, награду осваивай.
— Какую? — устало вздохнул волшебник и попытался поудобнее устроить голову на гальке, с которой встать пока не получалось. Но и это начинание пошло крахом. Что-то парню мешало. Какая-то аномалия в районе подбородка, не дающая дотронуться до земли, но, тем не менее, не ощущаемая посторонним предметом. — Частичный паралич? Может, лучше все-таки вернемся к первоначальному варианту? Уверен, те штаны, если хорошенько почистить все-таки можно будет толкнуть старьевщику за пару медяков.
— Нет, — хмыкнуло божество. — Переход на новую веху своего развития. Ты теперь морской хранитель! Это, если не догадался, более высшая ступень моих слуг, чем рядовой защитник.
— Подожди, — насупился маг. — Если я правильно помню, то защитниками ты называешь некое подобие ангелов собственного производства?
— В точку, — кивнула хозяйка морей. — Ты теперь не просто кучка мяса с прицепленной ней бессмертной душой, а могучее существо, вполне способное обойтись и без материального тела. Приведенная тобой аналогия, правда, не совсем уместна, поскольку у хранителей имеется практически ничем не ограниченная свобода воли и очень широкая автономность, тут более уместно слово 'джин'. Таки как ты, теоретически, даже могут на меня напасть и уничтожить. При значительном численном перевесе.
— Как-то не чувствую себя способным строить дворцы и рушить города, — тяжело вздохнул волшебник. — Хотя, думаю, ощущения совпадают с теми, которые можно испытать, если провести пару тысяч лет в бутылке. Или лампе. Кстати, а причем тут штаны с кирасой?
— Ну, объяснить сложно, — почесала в затылке его покровительница. — Начнем пожалуй с того момента, что Окреш со своей стороны ставил знак лорда на смерть каждого из вашей троицы. Ты вообще знаешь, что это такое?
— Нет, — честно сознался чародей.
— Если не углубляться в метафизику, — задумалась богиня, — то созданная богом или демоном структура из собственной энергии, способная перейти к другому обладателю. То есть нечто вроде того, чем наделяются жрецы, но во много раз лучше и сильнее. Получивший его становится их, ну можно сказать, личной гвардией. Вассалом. Лордом при своем повелителе. У хозяев Ледяного Провала он традиционно имеет вид комплекта доспехов. И один такой я уже выиграла, после чего часть его переработала и передала тебе. Если остальные двое тоже уцелеют, они получат оставшееся от первого знака. Ну а нет, придется мне удовольствоваться уже имеющимися остатками.
— Но ты в любом случае останешься с прибылью, — заключил чародей. — Кстати, а откуда у Окреша такие сокровища? Его же вроде как в черном теле держат и усиливаться самому, а не то чтобы кого-нибудь там усиливать, просто не дают.
— А это наследство от его погибшего папочки, — хмыкнула богиня. — Тот на брата напал, когда собрал около полусотни лордов под своим началом и решил, что теперь то уж точно победит. Вот от них-то знаки и остались. Никто кроме малыша-архидемона, к которому власть над ними перешла по праву родства, распоряжаться уже сформированными структурами не может, а он не соглашается передавать их остальным владыкам тьмы, несмотря ни на какие пытки. Но вот на кон поставить их рискнул. Видно очень уж хотел выиграть и получить немного силы воды, которую у него не смогли бы забрать.
— Сколько же лордов у самого Сакраеша? — заинтересовался против воли волшебник, прекратив бесплодные попытки подняться на ноги.
— Как ни странно всего один, — пожала плечами хозяйка океанов. — Бейл Жестокий. Да и тот был взят им после победы над братом, свиту которого он перебил в одиночку. Да уж, силен, паразит. И драться
