Мне вдруг стало ясно, что я не первый взрослый мужчина, который вызволяет ее из затруднительной ситуации или оказывает другую услугу, за что ей уже приходилось расплачиваться в столь же укромном месте.
— В чем дело, Лейла? — подчеркнуто громко спросил я ее. — Прекрати тут мелькать. Мы с тобой все обсудили. Иди в свою комнату и жди возвращения матери. Обещаю, что со следующей недели ее никто не посмеет принуждать работать на Аренса.
Она остановилась.
— Частный детектив?
— Я? Да, ты же слышала.
— Сколько?
— Что «сколько»?
— Сколько ты стоишь?
— Сколько я стою?
Надо отдать ей должное: затягивать разговор она умела.
— Да. Сколько тебе надо платить за день? Ты должен найти мою мать. Я могу заплатить.
Пока я размышлял, как мне реагировать на ее смехотворную браваду, где-то хлопнули двери. Я повернулся к окну. Директор, подумал я сначала (не воровать окна, столы и двери). Но потом понял, что это был стук открывшейся дверцы машины. Прямо перед входом стоял черный «мерседес». Надежда, что приехал посланный Аренсом врач, не оправдалась. От машины к двери шли два человека, широко расставляя ноги и предвкушая скорую расправу. Это были мои старые знакомые: один — специалист по битью по коленным чашечкам, другой — тот самый, который потерял счет замоченным им туркам. Что делать? Первая мысль была отскочить от окна, схватить Лейлу и потащить к выходу.
— Быстро беги отсюда, — зашипел я. — С такими типами шутки плохи…
— Я в этом доме не останусь.
— Что?!
— Я не могу остаться в этом доме. Грегор знает, что мы… — Она показала рукой между нами. — …Что мы говорили. Он меня убьет!
— Слушай меня, Лейла…
— Нечего мне тебя слушать. Найди мою мать. Я помогу. Ты частный детектив. Я могу заплатить!
Мы впились друг в друга глазами, полными ненависти. Еще немного, и громилам нечего будет делать: мы сами испепелим друг друга взглядами. Шаги по коридору становились все слышнее. Я отдернул Лейлу от двери и дал ей знак, чтобы она затихла. Когда шаги стали удаляться, я прошептал:
— Ладно, я возьму тебя с собой, но только на первое время. Сейчас спокойно идем к моей машине. Спокойно, не бегом, понятно, а потом…
— А деньги? Я же сказала, что у меня есть чем платить.
— О господи, да замолчишь ты, наконец? Сколько можно талдычить про деньги? — прикрикнул я на нее. — Ты не в состоянии заплатить столько, сколько я беру с клиентов. Я же не фантик от конфеты, понятно? Забудь про деньги.
Наступила неловкая пауза. Я вдруг подумал, что вряд ли девочка знает, что такое «фантик», однако по ее взгляду понял, что она догадывалась, что это такое. Удивление же Лейлы, видимо, объяснялось тем, что ее сверстницы занимались всем, чем угодно, только не коллекционированием фантиков.
— Но я, — она ударила себя по груди, — могу. — Она настаивала, повторяла одно и то же. — Я могу заплатить. У меня есть деньги. Много денег! — Лейла снова хлопнула по груди, и мне показалось, что я говорю с албанцем или каким-то другим главарем средиземноморской банды. — Я хочу, чтобы ты нашел мою мать.
Она ждала моего ответа, и я кивнул.
— Ладно, — вздохнул я. — Где деньги?
— В моей комнате. Я сбегаю за ними и принесу видео.
— Видео?
— Покажу тебе мать, — нетерпеливо пояснила она. — Ты кто, частный детектив или…
По ее губам я понял, что она произнесла слово «говно». Еще немного, и я бы влепил ей пощечину.
— Все, беги скорее. Жду пять минут. Придешь, вместе уходим, а не придешь, уйду один.
— Что?! Что значит — приду или не приду? — заорала она. — Я там сижу и говорю со Шмитцбауэр о матери. Потом приходишь ты и устраиваешь скандал с Грегором. Чтобы никаких «придешь, не придешь»! Думаешь, я потаскушка какая-нибудь?
Боже, кто научил ее таким словечкам? От удивления я только раскрыл рот. Пришлось выдержать еще один взгляд этой негодницы, который означал: «Ты втравил меня в эту историю, вот и вытаскивай из нее». Потом она исчезла.
Я закурил сигарету, отплевываясь от дыма. Ну и клиентку я приобрел!
В следующий момент началось то, чего я больше всего боялся: захлопали двери, в коридоре загремели шаги, послышались дикие выкрики: «Они не могли далеко уйти», «Эта свинья от меня не уйдет», «Эй, какашка, мы здесь».
Они действительно были совсем рядом. Путь в коридор отрезан, а другого способа выйти из этого помещения нет. После тщетной попытки оторвать один из стульев от пола, чтобы разбить им окно, я оставил его в покое. Высота подоконника была не больше метра. Я натянул на голову пиджак, рукавами обмотал руки и, еще раз прислушавшись к приближающимся в коридоре шагам, взял разбег, выдвинул вперед плечо и ринулся на стекло.
Все продолжалось не более трех секунд: грохот, стук разбитого стекла, приземление на живот — лицом в грязь. Где-то рядом я услышал крики: «Быстрее сюда, он здесь» — и отполз на животе за багажник «мерседеса».
— Ты только посмотри, куда он пополз!
— Наш какашка настоящий Джеймс Бонд.
— Джеймс Бонд не оставляет за собой следов. Эй, какашка, не замарай нашу тачку.
— Эй, ты! Вылезай оттуда, спокойно потолкуем!
Из-за колеса машины я видел, как в проеме разбитого окна скалятся два типа. Их правые руки скрывал подоконник. Что они в них держали, было нетрудно догадаться.
Мне надо было выяснить, возможен ли мирный вариант. Не исключено, что Аренс послал их, чтобы договориться и купить меня. Стрельба была ему ни к чему. Стянув с себя измазанный грязью пиджак, я высунул его из-за колеса. Нет, мирный вариант исключался. То, что еще недавно служило мне одеждой, оказалось за считанные секунды продырявленной насквозь тряпкой, которая валялась на земле, наглядно демонстрируя, что именно бандиты понимали под «спокойно потолкуем».
Я поднял голову и понял, что из-за машины мне уже не выйти. Из окна открывался хороший обзор всей площадки перед домом. «Мерседес» был единственным укрытием, а после того, как я в панике расстрелял всю обойму в Грегора, в пистолете не осталось ни одной пули. Но парни этого не знали и явно не желали портить выстрелами свою новехонькую машину.
Я прополз вдоль защищенной стороны машины к дверце, которая была слегка приоткрыта, надеясь, что ключи там. Ползя на животе, я успел крикнуть:
— Вы же сказали, что хотите спокойно потолковать! Что-то не похоже на спокойный разговор! А мой пиджак! Пропал любимый пиджак, если вы вообще знаете, что такое пиджак.
— Эй ты, какашка, кончай болтать!
Я добрался до дверцы и увидел заламинированный портрет хорватского президента на болтающемся брелоке ключа зажигания.
Машина стояла примерно в трех метрах от входа в здание. Распашная дверь и коридор, ведущий от нее внутрь, казались мне чуть шире габаритов капота.
— В гробу мы видели твое поганое тряпье.
Входную дверь от комнаты для посетителей отделяли около десяти метров. Чтобы добежать до входа, им понадобятся три-четыре секунды, если не меньше. Правда, они могут выпрыгнуть из окна — тогда мне останется только отбиваться комьями грязи.
