мне свою визитку и просила, чтобы ей звонил, если будет что-то интересное по её части. А ведь это она у них тогда интервью брала.
— Мы что, ждать её здесь будем? Или попросим повторить драку на бис?
— Да я ей только позвоню, она мигом примчится. А нам, может, бутылочку коньячка преподнесет.
— Две бутылочки коньячка. У жены через три дня день рождения. И только не импортный. Это все подделка. Пусть купит какой-нибудь краснодарский и крымский.
— Так и скажем ей. Ты пока оприходуй их, а я сбегаю, позвоню ей.
Из уазика вышел водитель, тоже в милицейской форме, и милиционер, уходя, сказал ему:
— Виталь, помоги Николаю, а я сейчас быстро вернусь.
И, обращаясь к Вере Карповне, спросил:
— Телефон у вас есть?
— Конечно, милок. Идем ко мне, — ответила Вера Карповна и, обнимая Ксению, сказала:
— Идем, Ксюша, идем девочка моя. Сейчас умоемся, всё будет в порядке. Ранки сейчас обработаем перекисью водорода, йодом смажем. Идем, девочка моя бедненькая.
Сергей нерешительно стоял и с надеждой смотрел на Ксению. Она сквозь слёзы улыбнулась ему разбитыми губами. Из носа ещё сочилась тонкой струйкой кровь, и на щеке расплывался синяк. Ей было больно говорить из-за ранок на губах, и она сделала Сергею знак следовать за ними. Милиционер, шедший звонить, пропустив вперед Веру Карповну, усмехнувшись, взглянул на Сергея:
— Идём, идём. Сейчас тебя законспектируем, протокол составим. У дяди Васи, небось, служил?
— Морпехом.
— А-а, уважаю. А я в десантуре. Иди к нам, братан, лишним не будешь.
— Зарплата слишком маленькая.
— Зато мужики хорошие. И подзаработать можно. Вот я в свободное время дежурю в одной коммерческой фирме. Неплохо платят. Иди, не пожалеешь.
— Да может и пойду, — согласился Сергей. — Работы всё равно нигде нет.
Они вчетвером пошли к подъезду, а водитель уазика и второй милиционер надевали наручники на нападавших. Водитель джипа, отбросив нож, подвывал:
— Убил, гад. Убил меня. Зарезал. Куртку испортил.
Водитель милицейского уазика расстегнул куртку и осмотрел рану пострадавшего:
— Скажи спасибо, что нож о пуговицу срикошетил и только немного задел тебе бок. А жаль. Не бегал бы тогда с ножом, придурок.
Глава 18
Катя Панченко пришла к Мельникову с самого утра.
— А, Катя, очень кстати, — сказал Мельников. — Ты знаешь, что произошло с той девушкой, которую ты рекомендовала? Кажется, Ксения….
— Я уже знаю, Виктор Михайлович. Она мне звонила. Боится оставаться у Веры Карповны, говорит, что бандиты знают, где она живет, и не оставят её в покое.
— Так они знают и то, где она занимается. А ты что об этой истории думаешь?
— Есть одна идея.
Мельников улыбнулся:
— У тебя всегда есть в запасе идея. Рассказывай.
— Пиарщики утверждали и утверждают, что Ксения сама их спровоцировала, и что они на неё не нападали. Так?
— Говори, говори.
— А как же понять это нападение? На неё напали бандиты, а прежде на неё напали люди, приглашенные губернатором. Может и это нападение инспирировано губернатором?
— Так, дальше.
— Установлено, что это люди Сапога.
Мельников внимательно слушал, пытаясь уловить идею.
— Цель нападения у пиаршиков и бандитов одна — Ксения. Это связывает оба нападения и возникает вопрос — если инициатор не губернатор, то кто? А если губернатор, то что ему нужно?
— А почему губернатор? — спросил Мельников. — Связь его с бандитами через цель — это слишком хрупко. И зачем ему вообще организовывать нападение на девушку, никак не связанную с политикой?
— А разве у губернатора, кроме политики, никакой частной жизни нет?
— Так, пока я не понял идею. Что дальше?
Катя победно посмотрела на Мельникова.
— А дальше, Виктор Михайлович, самое интересное. Родительский дом Ксении в деревни Рытвино расположен на другой стороне речушки от губернаторской дачи.
— Так, теперь теплее. Ну и что?
Катя засмеялась:
— А ничего. Это поле для догадок. Что такое Ксения узнала, или что такое она увидела, что на неё совершено уже два нападения?
Мельников откинулся в кресле и разочарованно посмотрел на Катю.
— Я уже уши развесил, жду какую-то страшную тайну, а здесь непонятно что. Что же она могла такое страшное увидеть или узнать, из-за чего на неё совершается подряд два нападения?
— Она этого не знает. Это как в романе «Три дня Кондора». Помните, он ведь тоже не знал, из-за чего перестреляли всех сотрудников бюро и охотились на него. Она, как и Кондор, не знает, что она такое страшное узнала. Но губернатор предполагает, что она что-то знает, потому что что-то видела. Ведь просто так дважды не нападают. Согласны?
Мельников внимательно смотрел на Катю, пытаясь оценить её идею.
— Ну, хорошо. Но хотя бы какой-то намек должен быть на эту тайну?
— Зачем? Вы что, не верите в народное творчество? Народ сам придумает кучу версий, притом таких, что нам и в голову не придёт. Кроме того, есть ещё и журналистское расследование. Его может, например, провести эта тележурналистка, которая уже дважды оказывается в гуще событий, в центре которых Ксюша.
— А действительно, как она оказалась около её дома?
— Понятия не имею. Видно, кто-то вызвал, потому что она приехала буквально через несколько минут после того, как туда приехала милиция. Вот она и могла бы провести это расследование и поставить ряд вопросов. Комментаторы пусть спорят о том, насколько всё это связано с губернатором, а потом вдруг выясняется пикантная подробность — родительский дом Ксюши напротив дачи губернатора.
— А что же Ксения, я рассуждаю теоретически, могла увидеть?
— Пусть люди в городе гадают и строят версии. Вроде бы опровергать нечего, потому что фактов нет, а неясные слухи ходят. Знаете, можно поймать на взятке, а поймать на том, что не давал взятку — невозможно. Согласны?
— Согласен. Нюансы, конечно, ты обыграла неплохо. Может чего и получится. Как мама, Катюша? Она скоро выписывается?
— Спасибо. Я через два дня её забираю. Спасибо вам, Виктор Михайлович.
Она собралась уходить, но в дверях столкнулась с Самохиным, который буквально ворвался в кабинет:
— Виктор, там в приемной Матюшин сломал челюсть одному из новых охранников Афонина. Кажется, Хорь его кличка.
Мельников с досадой бросил авторучку, которую крутил в руках, на стол:
— Вот этого нам ещё не хватало. А что произошло?
— Этот Хорь приставал к Валентине, а здесь Матюшин входит. Ну, ты же его знаешь — он сначала в
