жизнь с любимым человеком. Теперь они должны будут встречаться, скрываясь от его дочери, жить тайком, как любовники. Зоя резко повернулась и побежала в ванную. Сейчас ко всему прочему ещё и тушь расплывётся, подумала она, и посмотрела на себя в зеркало в ванной комнате. Действительно, на левом глазу тушь уже начала течь, а она ничего из косметики с собой не взяла. Как она в таком виде приедет на работу? Ей стало так себя жалко, что слёзы хлынули из глаз, и она уже не могла их сдержать. Она закрыла лицо руками и старалась подавить всхлипывания, чтобы девочка, ставшая ей ненавистной, не услышала. Она сейчас умоется и уйдёт с гордо поднятой головой — слабых не любят, слабых не уважают. Она никогда и не была слабой — просто нервы сдали, надо их подлечить немного. Она ещё раз всхлипнула, и вдруг кто- то слегка дернул её за рукав. Она отняла от лица руки и увидела рядом стоящую Яну.
— Вы что, плачете? — спросила Яна.
— Нет, просто что-то в глаз попало, — ответила Зоя, но Яна не поверила.
— Я видела, вы плакали.
Зое не хотелось больше ни о чём говорить с Яной, и она решила смыть весь макияж. Но Яна заслоняла собой рукомойник и Зоя сказала:
— Разреши подойти к рукомойнику, я хочу умыться.
— Вы, что, так любите папу? — спросила Яна и Зоя кивнула.
У неё вдруг забрезжила надежда, что ещё не все потеряно, что можно будет продолжить переговоры и как-то убедить Яну.
— Я вам сейчас принесу свежее полотенце, — сказала Яна и вышла из ванной комнаты, а Зоя принялась тщательно промывать глаза. Когда Яна принесла полотенце, Зоя уже смыла тушь и обдумывала, как начать второй этап их дискуссии, если это можно так назвать. Но Яна её опередила:
— Вы пришли, чтобы сказать мне о вашей свадьбе? Так я уже знаю, папа мне рассказал.
— Нет, я пришла, чтобы предложить тебе поехать со мною по магазинам, и купить тебе платье к нашей свадьбе. Мы с папой хотим, чтобы ты была на ней самая красивая девочка.
— А какое платье вы мне хотите купить?
— Белое, длинное до пола и с рюшечками. И белые туфельки.
— На небольших каблучках? Я хотела бы на каблучках. А то у других девочек уже есть туфельки на каблучках, а у меня всё как у ребёнка.
Зоя не могла поверить тому, что слышала. Она готова была осыпать эту девочками подарками, какие только та захочет. Неужели у неё будет всё в порядке, и она выйдет замуж за дорогого и любимого человека? Зоя была так благодарна этой девочке, что готова была её зацеловать, но очень важно сейчас не испортить хрупкое перемирие и Зоя сказала:
— Знаешь, Яна, обращайся ко мне на ’ты’. В мачехи я не гожусь, так что давай будем с тобой просто подружками. У нас с тобой один на двоих любимый человек — это твой папа. Поэтому мы вместе будем о нём заботиться, и все втроём будем дружить.
— А вы у нас будете жить?
— Я же тебе говорила, у меня очень хорошая большая просторная квартира. После магазина мы заедем ко мне, и ты посмотришь. Где ты скажешь, там мы и будем жить.
— Мы сейчас поедем?
У Зои было много работы, но как говорится — куй железо пока горячо, и она сказала:
— Конечно. Машина внизу.
Когда они вышли и сели в машину на заднее сидение, Петро улыбнулся. Он даже не предполагал, что Данилина так быстро управится со своенравной девочкой, и, повернувшись, сказал Яне:
— Янка, учти, обидишь нашу пани Зосю — надеру задницу.
— Ты разве не знаешь, что девочек по попе бить нельзя? — строго спросила Яна.
— Нет, не знаю. Это вас в школе так учат?
— Мы не позволим тебе бить нашу девочку, — рассмеялась Зоя и обняла Яну. У Зои как будто огромный тяжёлый камень упал с души, и ей стало весело. Она представила себе, как её Виктор будет удивляться тому, что она сумела убедить Яну и, более того, подружиться с ней. Зое было неудобно, что она расплакалась и девочка видела это. Во-первых, Яна может рассказать об этом отцу, и ему будет неприятно слышать, что его женщина плакса, а во-вторых, девочка может решить, что с Зоей можно не церемониться и устроит ей весёлую жизнь. Но это будет потом, а сейчас у неё получилось пусть не так, как она хотела, но результат есть. Они поженятся с Витей, этому уже ничего не мешает, подумала она и переполненная чувствами, Зоя прижала к себе девочку и поцеловала её.
Яна не стала отстраняться. Она ехала с чужой женщиной, которую полюбил папа, вдыхала тонкий аромат её духов и думала о том, что всё равно она будет ждать звонков от мамы и никогда её не предаст. Конечно, мама ошиблась, что бросила их, но Яна её никогда не бросит. Она сфотографируется в новом белом длинном платье и пошлёт маме фотографию, чтобы она посмотрела, какая у неё уже большая дочь. Правда она не знала маминого адреса, но она попросит Самохина, чтобы он узнал. Она давно уже хотела его об этом попросить по секрету от папы, но всё как-то не получалось. На свадьбе они точно встретятся с Самохиным, и он обязательно ей поможет.
Глава 24
Чернов, расследуя убийство Афонина, выдвинул несколько версий. Одна из версий состояла в том, что заказчиком могла быть его вдова. По словам знающих её людей Галина Афонина сразу же после смерти мужа, став хозяйкой компании, расцвела и завела себе любовника. Однако, выясняя подробности её жизни, Чернов пришёл к мысли, что она сначала завела себе любовника, а потом уже расцвела. Этот нюанс был чрезвычайно важен для понимания её психологического портрета. Первоначально версия была такая: при муже она была синим чулком, он её открыто третировал, гулял налево и направо, совершенно с нею не считаясь. Она же это покорно сносила и можно было предположить, что ненависть, накопившаяся у неё за время супружества, выплеснулась в форме заказа мужа. Но для заказа нужны были деньги, в кредит мало кто согласится выполнить такую работу. Поэтому было очень подозрительно то, что, вступив в наследство, Галина Афонина сразу же назначила своим заместителем с самыми широкими полномочиями главного финансиста компании Данилину Зою Матвеевну, с которой Чернов уже успел хорошо познакомиться. Данилина контролировала все финансовые потоки компании, и могла легко оплатить заказ. Тогда это назначение было платой за её услуги. Более того, начальник отдела кадров компании Надежда Анисимовна Скиба утверждала, а другие сотрудники это подтверждали, что между Афониным и Данилиной часто вспыхивали скандалы. Неясно было, почему Афонин не выгонял Данилину, если такие скандалы действительно имели место. Видимо она была в курсе всех его махинаций, и знала о нём нечто такое, что мешало ему её уволить. Из — за этого он, очевидно, и мирился с её скандальным характером, и, возможно, даже планировал её ликвидацию, но она его опередила. Однако для заказа Афонина ей надо было иметь выход на серьёзных исполнителей, а этого выхода у неё не могло быть. Между тем, очень быстро эта версия получила подкрепление — Грузнов выяснил, что Данилина и Мельников подали заявление на регистрацию своего брака в городской ЗАГС. Мельников мог иметь выходы на киллеров и, кроме того, Мельников мог быть тем человеком, который остановил автомашину Афонина. Между тем, ближе познакомившись с Галиной Афониной, Чернов понял, что она, будучи женщиной безвольной и безынициативной, привыкшей во всём подчиняться мужу, заказать его просто была не способна и эта версия рассыпалась.
Чернов обратил внимание на любовника Галины, который, судя по рассказам, появился около неё чуть ли не в день похорон. Самохин, на вопрос Чернова, откуда взялся Эдик, пожал плечами и предположил, что он из похоронного бюро: мол, психологическая помощь. Самохин понимал — признавшись в том, что это именно он подсунул Афониной Эдика посредством закулисных интриг, навлечёт на себя подозрение, поэтому сделал изумлённый вид, когда Чернов выяснил, что Эдик далек от похоронных дел и снимается в подпольной «киностудии» в порнофильмах. «Киностудия» принадлежала Сапогу, и, если верить её руководителю Артуру Боярышникову, крышевал «киностудию» какой-то высокопоставленный мент из гормилиции.
То, что Эдик появился так вовремя около безутешной вдовы, наводило на определённые мысли и
