убедить общество в том, что существует простая дилемма: либо реформы Гайдара, либо реставрация коммунизма, третьего не дано.
— Вам, московским теоретикам, легко рассуждать. А я каждый день трудности ваших реформ ощущаю на собственной шкуре. Но у народа-то терпение не бесконечное, вот ведь что страшно. И, кроме того, криминал давит, спасу нет. У меня в аппарате всё куплено, вокруг меня одни коррупционеры, верить никому нельзя, а как бороться? Начну чистку, шлёпнут, и охрана не поможет. А то своя же охрана за бабки и шлёпнет. Вот и приходится крутиться.
— Ты знаешь, Сеня, недавно знакомился с некоторыми материалами по оргпреступности в стране. Ситуация жуткая! Проблема криминализации настолько серьёзная, что ты, возможно, даже себе не представляешь ее масштабов.[5] На сегодняшний день под контролем «мафиози» находятся десятки тысяч предприятий, в том числе государственных. Банки, биржи, торговля — все контролируется мафией. Существует опасность, что власть, которую сосредоточили в своих руках российская преступность, может привести к появлению новой формы авторитаризма.[6]
— Я часто думаю, Серёжа, может быть, не стоило затевать перестройку? Что она дала народу? Дикий разгул преступности и небольшую группу сверхбогатых людей? Я вот губернатор, а по сравнению с тем же Дёминым я нищий. Он сотнями миллионов ворочает, а я открыл на жену несколько небольших предприятий, вещевой рынок, с того и живём. Ничего себе не присвоил, ничего не украл. А на избирательную компанию, знаешь, сколько денег надо? Вот и приходится брать у Дёмина, у бандитов, у банкиров. Хотя, откровенно говоря, я не понимаю, чем Дёмин и банкиры отличаются от бандитов. Одинаково кроют матом, одинаково одеты, тусуются на тех же вечеринках, трахают одних и тех же баб. Возможно, эти бабы их как-то различают, а я разницы между ними не вижу.
— Не видишь, Сеня, потому что не баба, — захохотал Волгин. — Но если серьёзно, то я думаю, всё же не в перестройке дело. Всему виной идиотизм идеологов развитого социализма, который способствовал развитию организованной преступности. А базис её начал формироваться ещё в семидесятые годы, когда появились первые подпольные цеха, гнавшие левую продукцию.
— Ну, я не сегодня родился и немного знаком с проблемами, хотя полной статистики по стране, конечно, не знаю. Но, как в капле морской воде отражается химический состав моря, так и в нашей области отражается всё, что творится в стране. Одного не пойму, почему же тогда, в семидесятые годы, когда ещё не было бардака, когда были всемогущие спецслужбы, серьёзно не взялись за преступность?[7]
— Да потому, что уже тогда происходило сращивание номенклатуры, правоохранителей и воротил теневого бизнеса. Яркий пример Грузия.
Вот ты, возможно, не знаешь, что ещё в 1982 году в Тбилиси состоялся крупнейший съезд воров в законе, где обсуждался вопрос о том, каким образом можно прибрать к рукам политическую власть в стране.
— С трудом верится. А где же был всемогущий КГБ?
— О чем ты говоришь!? Какой там всемогущий КГБ, если Джумбер Патиашвили, будучи секретарём ЦК компартии Грузии, был посаженным отцом на свадьбе вора в законе Кучуури — главы одного из самых могущественных мафиозных кланов в СССР. И этот же Патиашвили стал первым секретарём компартии Грузии в 1985 году. Мог ли КГБ пойти против партии, против её ленинского курса? Да вот сейчас, например, известнейший вор в законе Джаба Иоселиани — один из ближайших помощников Президента Грузии Шеварднадзе. Так что корни современной оргпреступности находятся в застойных временах, Сеня. Так сказать, в развитом социализме. Вот такие вот дела! А нам приходится расхлёбывать! Но думаю, что не всё так плохо, как видится. Конечно, есть ошибки и перегибы, реформы глупые и неумелые, но ничего лучшего никто предложить не может. Предложи ты, если есть что.
Климов пожал плечами, и они выпили ещё по одной рюмке.
— Нет у меня никаких предложений. Вот придут к власти такие как Ферапонтов, они быстро наведут порядок. Во всяком случае, он так утверждает, — сказал Климов, закусывая водку солёными грибами. — Грибочки, между прочим, местные. В тайге, бывает, набредешь на полянку, а там огромные белые грибы. Недавно с женой собрали два больших ведра буквально за час.
— Так что, это твои грибы? Сам солил?
— Нет, не мои. Но у меня не хуже. Завтра поедем ко мне на дачу, там я тебя угощу домашними грибочками, шашлыки поджарим, попробуешь борщ в исполнении моей жены.
— Спасибо, Сеня. А насчёт этого гэбэшника можешь не беспокоиться. Народ у нас не глупый, люди понимают, что возврат к социализму означает гражданскую войну, потоки крови и развал страны. За него они вряд ли будут голосовать.
Расстались они поздно, и Климов уехал домой. Выпили они здорово, и Климов удивлялся, что у него не было ни в одном глазу. То ли водка была безалкогольная, то ли тема беседы напрягала, но встречей он был доволен. Он узнал много интересного и прояснил для себя, что думают наверху и какая там ситуация. И Серёга не задирал нос, стал демократичнее, так что на самом, можно сказать, верху сейчас имеется свой человек.
Глава 3
Предприниматель Алексей Митрофанович Афонин, владелец и генеральный директор торгово- промышленной компании «Сибкомпроминвест», сидел в своем шикарном кабинете за большим полированным столом, утопая в кожаном вращающемся кресле, и разговаривал по мобильному телефону с московским криминальным авторитетом по кличке Гриня Шарый. В своё время Афонину посчастливилось отсидеть три года с Гриней в одной из сургутских исправительно-трудовых колоний. Ходили слухи, что эта колония была «сучьей зоной», где рулили ссучившиеся блатные, то есть блатные, пошедшие на союз с администрацией. Блатные, согласившиеся открыто сотрудничать с администрацией колонии, назывались суками и по воровским законам карались очень жестоко. Афонин даже слышал байки о том, что в конце 40-х — начале 50-х годов в лагерях развернулась кровавая бойня, известная под названием «война сук и воров». Но теперь настали другие времена, и Афонину не было дела до воровских атавизмов. Он по какой-то причине понравился Грине, и его не опустили, как многих, более того, с подачи Грини администрация зоны за хорошее поведение даже поспособствовала, чтобы ему скостили срок. После выхода на волю началось его стремительное восхождение по крутой лестнице бизнеса. О том, что его крышует из Москвы сам Гриня Шарый, знали и мэр города, и губернатор, и налоговая инспекция. Крутой мужик Гриня, а его стрелки не только меткие, но ещё и изобретательные, поэтому не считаться с Гриней было по меньшей мере глупо. Афонин платил Грине столько, сколько тот требовал, и исправно выполнял всё, что тот ему поручал, поэтому мог себя чувствовать спокойно и уверенно.
— Я тебе, как и договаривались, подобрал трёх клёвых пацанов, но это пока, — сказал Гриня своим хрипловатым голосом. — Остальные потом. Одного пацана я знаю лично, торчал с ним одно время на нарах под Челябинском. А недавно он оттуда свалил и сейчас в бегах. Сделали ему исправную ксиву, но ему лучше скрыться подальше. Будут ксиву ломать[8], могут кранты[9] случиться, в командировку[10] снова загремит. А с ним два его кореша: один бывший боксер, недавно с трудом отмазали, хотели посадить за то, что взял одного фраера на гоп-стоп[11], а второй бывший борец. Им тоже надо где-то отсидеться. Так что завтра и послезавтра они вылетают к тебе, встретить надо.
— Каким рейсом и как их узнать?
— Когда они вылетят, я дополнительно сообщу тебе. Ты пока подготовь где они будут жить, не в гостиницу же им идти. А насчёт того, как узнать их, не волнуйся — их по харям сразу видно, спутать невозможно. Но на всякий случай поставь кого-нибудь около выхода с плакатом, типа «семинар по аграрной проблеме», вот им и будет ориентир.
— А почему именно по аграрной проблеме? Ну, какая тут у нас в Сибири, на хрен, аграрная проблема? Ну, ты даешь!
