не в силах до него дотянуться. Под правой ладонью он ощутил холодную сталь и понял, что это валяется пистолет одного из ликвидированных им бандитов. Чудовищным усилием он приподнял руку, направляя пистолет в приближающегося бандита. Ему вспомнилась вдруг Ксюша, с которой они завтра собирались пойти на приехавший московский цирк. Они должны были сидеть в третьем ряду. Так близко Сергей никогда не сидел.
Бандит приближался, а у Сергея не было сил нажать курок, да и прицелиться он был не в состоянии. «Пули как заговоренные», — вспомнил вдруг он фразу, сказанную кем-то в разведроте. О ком это они говорили? Ах, да, это о Ларисе, вспомнил он. Это у неё пули идут, куда она хочет. Если бы она была бы сейчас здесь… Рука быстро немела, и Сергей, собрав все силы, чудовищным усилием нажал курок. Его рука, отброшенная отдачей, бессильно упала. Откуда-то всплыло детство — он бежал по опушке леса и, потеряв из виду маму, страшно испугался.
— Мама, мама, — кричал он с плачем, и вдруг из-за деревьев ему навстречу выбежала мама, раскрывая объятья.
— Здесь я, здесь, ну чего ты испугался, глупенький, — подхватив его на руки, смеялась она.
— Мамочка, я иду к тебе, — прошептал он, и сознание его погасло.
Узнав о перестрелке, которую слышали работавшие неподалеку в поле крестьяне, примчалась милиция. На месте сражения были два трупа милиционеров, и пять трупов бандитов — последний выстрел Сергея сделал дырку в левом глазу бандита, и пуля вышла наискось около макушки, потому что стрелял Сергей лёжа.
Грузнов тяжело переживал гибель своего начальника. Его мучил вопрос, каким образом Чернов мог попасть в засаду, если он сам устраивал засаду на торговцев наркотиками. Если это была не провокация цыгана Федора, то Чернова могли сдать только свои. Но знали о засаде только он, Грузнов, и Смирягин. Парень, которого Чернов взял с собою, в цель операции и месте её проведения не был посвящен, поэтому с этой стороны утечки быть не могло. Возможно, Смирягин кому-то из начальства сообщил о планирующейся акции? Но у него не спросишь, и на допрос Сапога или Груздя не вызовешь, нет причин. А если и вызовешь, то они придут со сворой адвокатов, и потом сам будешь бегать по начальству и писать объяснительные.
Между тем, на освободившееся место Чернова полковник Смирягин прочил капитана Баклешева из ГАИ. Баклешев не имел никакого отношения к уголовному розыску, поэтому его перевод был бы нонсенсом, но Смирягин ходил к начальству и упорно доказывал целесообразность перевода. Стало известно, что тесть капитана занимает в налоговой инспекции солидный пост и это вызывало подозрение. Зачем Баклешеву нужен был уголовный розыск, где порой стреляют, было неясно, но у Грузнова от этого прочно испортилось настроение, и он подумывал о переходе к Самохину: работа там денежная и не такая опасная.
Похоронив близкого друга, Грузнов помог его безутешной вдове устроить поминки. Два маленьких ребёнка, недоумевая, куда делся их папа, жгли ему сердце своими испуганными глазёнками. Грузнов взял несколько отгулов и беспробудно пил, пытаясь забыться, но глазёнки Андрюхиных детей стояли у него перед глазами. И в один из дней поздно вечером он явился к Самохину домой.
— Пепел Клауса стучит в моё сердце, — пьяным голосом сказал он Самохину. — Помоги расквитаться за Андрюху, а за мною не пропадёт.
— Ну, что же, мы тебе подсобим, Дима, — сказал ему Самохин, подумав. — Я поговорю с Михалычем, думаю возражать он не будет. Только учти, помощь должна быть взаимной. Мы тебе, а ты нам.
— За меня не беспокойся, Олег, — ответил Грузнов. — Я всегда всё помню. Ты только помоги мне свести счёты.
Они выпили за сотрудничество и ещё долго поминали Чернова и молодого парня, который недавно вернулся из армии.
— За этого парня наш столяр просил, — вздохнув, вспомнил Самохин. — Это его племяш. Но принять его мы не могли, мест не было, — добавил он, будто оправдываясь.
Груздь, после вчерашней попойки проснулся поздно. Штора в спальне была отдернута и в окно светило яркое солнце. Щурясь, он с трудом оторвал голову от подушки и крикнул жене:
— Маня, у нас есть рассольчик?
Ответ не последовал и он, кряхтя, встал и со словами: «а в ответ тишина…» пошел на кухню, где жена жарила мясо.
— Ну что, очухался? — сердито посмотрела она на него. — Вчера так напился, что, наверное, полчаса не мог попасть ключом в замочную скважину!
— Ну, что делать? Да, признаюсь: не снайпер я. Огуречный рассольчик есть?
— Сапог, небось, так не пьет, бережет своё здоровье, а ты со своей больной печенью нажрался в стельку! Кефир лучше выпей, он тоже помогает.
Она достала из холодильника кефир, но в этот момент в комнате зазвонил телефон.
— Сапог, видно, звонит. Иди, возьми трубку, — сказала жена, и Груздь послушно поплелся к телефону. Голова буквально раскалывалась и он, держась одной рукой за неё, чтобы не развалилась, другой поднял трубку.
— Груздев Борис Никитович? Вам звонят из «Сибинвестпромбанка», — представилась Катя Панченко. — На ваш счёт выпал большой выигрыш, но перевести мы его не можем, потому что не все поля в договоре заполнены. И адрес написан так коряво, что трудно разобрать. Вы почему так небрежно относитесь к оформлению финансовых документов?
Её голос был строг и официален.
— Девушка, скажете, пожалуйста, сумму выиграша, — обрадовался Груздь и почувствовал, как головная боль утихает. Весть о выигрыше подействовала не хуже крепкого огуречного рассола.
— Вот я вам в комнате полной народу по телефону буду называть сумму! Взрослый человек, а задаете детские вопросы. Приезжайте немедленно с паспортом и копией договора. Здесь и узнаете.
Катя повесила трубку, и с победным видом вышла из будки телефона-автомата.
— Всё в порядке? — спросил Стас.
— Ты ещё сомневаешься в моих способностях? Как говорится, на чужой счет пьют и язвенники и трезвенники, — засмеялась она, и Стас по-дружески обнял её за плечи.
— Молодец, Катюша. Иди домой, а мы с Петром сами с ним побеседуем.
— Почему домой? Вот так всегда! — обиженно сказала Катя. — Мавр сделал своё дело, мавр может уйти.
— Катюша, охота тебе выслушивать его матюки? Ведь он по-человечески говорить не обучен: либо по фене, либо матом. Это не для твоих нежных девичьих ушек.
Катя, поколебавшись, ушла, решив, что и вправду ей эти разговоры слушать не стоит. Зная Стаса, она допускала даже, что разговор будет отнюдь не мирный и пару зубов Груздю он всё-таки выбьет, против чего она бы не возражала. По дороге домой, она с мстительным удовлетворением представляла себе, как будет дрожать от страха Груздев, когда Стас и Петро возьмут его в оборот, и, придя домой, вспомнила, что забыла зайти в аптеку, забрать лекарство для матери, которое вчера заказала.
А тем временем Груздь, наскоро выпив кефир и приняв душ, сел в машину и поехал в «Сибинвестпромбанк». Однако по дороге его машину жезлом остановил старший лейтинант ГАИ.
— Инспектор Сидоров, — представился Грузнов. — Ваши права.
— А что случилось, — поинтересовался Груздь, стараясь не дышать на инспектора, чтобы его не выдал запах перегара. — Я ничего не нарушал.
— Правильно, не нарушали. Но только что ограбили квартиру антиквара и портфель со старинными драгоценностями увезли в такой же, как у вас, машине. Откройте задние двери, — потребовал Грузнов.
Груздь, пожав плечами, снял блокировку с задних дверей и тотчас же в машину с двух сторон подсели Стас и Петро. Они захлопнули двери, и Стас ткнул пистолет в затылок Груздю.
— Поехали, командир, прямо, — скомандовал он.
Груздь возмущенно посмотрел на Грузнова, но тот, улыбнувшись, козырнул и попрощался:
— Счастливого пути, господа.
Около лесного озера Груздя спеленали скотчем и прислонили к большой развесистой ели.
— Ты, конечно, не елочная игрушка, но мы всё равно тебя повесим на этой елке, — сказал ему Стас. — Скурвившиеся бывшие менты особо хорошо смотрятся развешенными на деревьях в девственном
