81 “Спекторский” (II, 28). Ср. ту же тему поэзии как силы, освобождающей от бремени и несвободы, у Гете (“Поэзия и правда”, ч. 3, гл. 13).
82 Сам по себе мотив болящего духа, который врачует песнопенье, не может не вызвать в памяти библейского эпизода, в котором юный Давид поет и исцеляет пением “болящий дух” царя Саула. Имеет ли это в виду Баратынский? Но стихи его недвусмысленно говорят о другом исцелении.
83 “Книга космоса (“первая Библия”, св. Августин) и книга Писания соответствуют друг другу, ибо у них один Автор. Обе окончательно раскрываются во Христе, который написал их, а затем сделал Своим телом и ликом. Воплощенный Логос сосредоточивает и освобождает немую речь сущего, речь мира как logos alogos (бессловесного слова)”.
84 “Он (воздух окрестной шири. — О. С.) был роднее отца и матери, лучше возлюбленного и умнее книги... смысл существования опять открывался Ларе. Она здесь для того, чтобы разобраться в сумасшедшей прелести земли и все назвать по имени, а если это будет ей не по силам, родить себе преемников” (IV, 76).
85 IV, 424. Лариса также и “представительница” России. Эта ее символика первостепенна для ее мужа Антипова-Стрельникова. Свеча Лары, ставшая для художника Живаго “ключом проникновения во все на свете”, для Антипова-Стрельникова была началом самосожженья в “мировом пожаре” русской революции. Подробнее о Ларе см. мою работу: “Беатриче, Лаура, Лара: Прощание с Проводницей”. — Седакова О. Музыка.
86 Так же, между прочим, у Мандельштама:
И я сопровождал восторг вселенский,
Как вполголосая органная игра
Сопровождает голос женский.
87 Это слово — “срослась” — вызывает в памяти образ сотворения Евы: как будто вынутое ребро вновь прирастает.
88 Фамилия, которая читается как родительный падеж, — в то время как несклоняемая фамилия Люверс в названии повести “Детство Люверс” позволяет читать себя как само имя детства: детство по имени Люверс.
89 “Ведь только раз в вечность случается такая небывальщина... И как все растерянно- огромны! Вы заметили? Как будто каждый подавлен самим собою, своим открывшимся богатырством... море жизни, море самобытности” (IV,145–146).
90 IV, 146. “За своим плачем по Ларе он оплакивал то далекое лето в Мелюзееве, когда революция была тогдашним с неба на землю сошедшим богом, богом того лета, и каждый сумасшествовал по-своему, и жизнь каждого существовала само по себе, а не пояснительно-иллюстративно, в подтверждение правоты высшей политики” (IV, 452). Тождество бунтаря и тирана очевидно для Пастернака: “А старший был мятежник, то есть деспот” (“Спекторский”). Освобождающей силой обладает только “человек созидательного склада”: “Предвестьем льгот приходит гений” (“Высокая болезнь”).
91 “А счастье и одаренность — одно и то же” (Х, 164).
92 Конец его монолога, признаемся, страшновато цитировать: “Fluch sei der Hoffnung! /Fluch denn Glauben, /Und Fluch vor allen der Geduld!”.
93 Все цитаты из естественно-научных трудов Гете приводятся по книге Канаева (см. выше). Некоторые переводы цитат Гете, приводимые Канаевым, сверены с оригиналом или другими русскими переводами и немного изменены.
94 Х, 332. Это описание “внушенности” романа повторяется и в других письмах.
95 Эккерман. С. 105–106.
96 IV, 336. И далее — совсем по-гетевски: “Для них существование — это комок грубого, не облагороженного их прикосновением материала, нуждающегося в обработке. А материалом, веществом жизнь никогда не бывает. <...> она сама вечно себя переделывает и претворяет, она сама куда выше наших с вами тупоумных теорий”. Оппоненты Доктора назовут такую стратегию отношений с жизнью — “плыть по течению”. По-гетевски это называется — “падать вверх”.
97 “Все подходит и присоединяется (имеется в виду к принятым гипотезам), ибо у меня нет системы, и я ничего не хочу кроме правды ради нее самой”.
98 “Я себя совершенно не знаю, такое чрезмерное значение имеет власть моей души надо мной и над всем, что со мной происходит” (Х, 163).
99 Собственную связь с “высшими силами” поздний Пастернак описывает в более привычных церковных образах: прямо переживаемое им присутствие Ангела Хранителя, особое покровительство Вышней воли (письма 1954–1960 годов).
100 “...Единственное, что я ношу в себе настолько физически, со всей страстью и по- земному. Это горсть русской земли и то, что, кажется, хотел от нас Христос”. Ж. де Пруайяр, 3–4 августа 1958 года (Х, 367).
101 Впрочем, за исключением Сталина, который имел какие-то идеи о “небожителе” Пастернаке, — может быть, как раз потому, что всерьез не знал русской культуры, в которой таких мест не предусмотрено.
102 См. мою работу “Под небом насилия” — Континент, № 137, 2008. Юродивый, как известно, в русской истории всегда был единственным голосом, которой не только сопротивлялся тирану, присвоившему себе божественные полномочия, но и внутренне побеждал его в открытом пространстве, перед зрителями (см. хотя бы истории об Иване Грозном или сцену с юродивым в “Борисе Годунове”), как в Библии это делает Пророк. Особенность советской тирании в том, что и эта вакансия — место юродивого — была упразднена.
